Игорь Забелин - Пояс жизни

Леонов закурил, что случалось с ним очень редко, только когда он нервничал, и прошелся по кабинету.

- А вас, кажется, не очень взволновала моя речь? - спросил он Батыгина.

- Во всяком случае меньше, чем взволновала бы год назад, - ответил Батыгин. - Проблема состава второй экспедиции меня уже не пугает. Жаль, что вы не видели, как ребята прекрасно работали в Туве! Молодцы они. Почти все молодцы. Мне думается, что в наши дни важнейшая общественная задача состоит в том, чтобы помочь каждому человеку найти свое призвание. На своем месте все будут работать по способности, с полной отдачей, потому что это интересно, а труд для большинства все-таки стал первой жизненной потребностью. Было время, когда школа выпускала из своих стен учеников почти без всяких производственных навыков, не помогала им найти самих себя, - с некоторым запасом знаний они отпускались на все четыре стороны, вот и все. И начинались поиски, сомнения, ошибки, возникало чувство разочарования, неудовлетворенности. Иное дело теперь. Реформы образования и решают эту важнейшую задачу - они помогают молодым людям найти свое общественно полезное место в жизни...

Леонов потушил едва раскуренную папиросу.

- Значит - славная молодежь, говорите? - он улыбнулся. - А как Виктор Строганов?

- Я не ошибся в нем. Держится отлично. Думаю вскоре послать его в новую экспедицию.

- Какую?

- Она предусмотрена в планах Академии. Помните?.. Мы наметили ботаническую экспедицию в тропики, на Амазонку, для сбора семян наземных и водных растений. Климатические условия там, вероятно, более всего соответствуют амазонским. По крайней мере на большей части планеты...

- Поручим ее Ботаническому институту, - сказал Леонов.

- И еще одно дело. Я ознакомился с опытами Института стимуляторов роста. Растения с повышенной жизнедеятельностью, ускоренным темпом развития - это прямо-таки находка для нас... И заметьте, что сотрудникам института удалось закрепить новые свойства, они передаются по наследству...

- Понимаю. Ваша экспедиция получит стимулированные семена злаков.

Несколько месяцев, проведенных в разлуке с сыном, показались и Андрею Тимофеевичу и Лидии Васильевне бесконечно долгими. Они скучали, волновались и случалось даже ругали себя за то, что отпустили сына в экспедицию. Сначала Андрей Тимофеевич был уверен, что Виктор уехал в обычную географическую экспедицию, которая будет заниматься изучением природы Саян, но потом он совершенно неожиданно узнал, что к экспедиции имеет какое-то отношение Батыгин...

"Что нужно Батыгину от экспедиции? - пытался угадать Андрей Тимофеевич. - Ясно одно: Батыгин - слишком занятый человек, чтобы зря тратить время..."

В первые недели единственной отрадой Андрея Тимофеевича и Лидии Васильевны были разговоры по радиотелефону и письма, которые доставлялись на следующий день после отправления. Виктор звонил часто и часто, приходили письма; Андрей Тимофеевич мог проследить по ним весь путь сына от Москвы до рудника.

Узнав, что Батыгин причастен к делам экспедиции, и понимая, что это, пусть косвенно, но связано с предполагаемыми космическими полетами, Андрей Тимофеевич решил действовать иначе, чем раньше: не требовать от Виктора разрыва с Батыгиным, а развенчать Батыгина в глазах сына. Он сделал это, как ему казалось, умно, не навязчиво, но Виктор после этого вообще перестал писать и звонить, коротко уведомив, что ему некогда...

Виктор приехал неожиданно, без предупреждения, - повзрослевший, возмужавший, обветренный, с рюкзаком за плечами.

И сильно изменившийся духовно. Это отец и мать поняли в тот же день, к вечеру. Виктор вдруг ни с того ни с сего заявил, что в квартире у них тесно, что она захламлена, и весьма скептически отозвался о тех вещах, которыми так дорожили Андрей Тимофеевич и Лидия Васильевна и которые отнюдь не легко было приобретать... Они так и сказали ему, и Виктор ничего не возразил, но на следующий день вытащил из своей комнаты половину стоявшей там мебели, оставив только самое необходимое.

Виктор почти не рассказывал об экспедиции - он казался сдержанней, чем раньше, молчаливей. Он не изменил прежнего режима, продолжал тренировку, только стал еще строже, требовательней к себе...

После возвращения Виктор ни разу не видел Батыгина. И со Светланой ему тоже ни разу не удалось встретиться. Но мысленно он встречался и разговаривал с ней очень часто. Любовь его не угасла; она словно замерла, скованная безнадежностью, и, не причиняя острой боли, заставляла сердце тоскливо сжиматься. Возвратившись из школы, Виктор сразу же садился за книги и читал, читал, читал. Подсознательно он теперь стремился все время быть впереди каравана, стремился прокладывать дорогу другим. Он понимал, что для этого нужно много знать. Очень много. И он работал. Виктор всегда видел перед собою Батыгина и всегда старался равняться на него, идущего далеко-далеко впереди. И он верил, что наступит такой момент, когда знания уравняют его с Батыгиным. Нужно только работать, работать неутомимо, так, как работает Батыгин...