Айзек Азимов - Роботы утренней зари [ Сборник]

— Аврорский корабль ушел. Значит, тебе удалось.

— Это еще ничего не значит. Он мог уйти и без моих усилий.

Дэниел задумался:

— Мог, если наш капитан был так уверен, что тот корабль уйдет…

— С другой стороны, — сказал Жискар, — я не думаю, что у капитана была рациональная база для такой уверенности. Мне казалось, что эта уверенность смешивалась с чувством благоговения и почтения к Земле. Эта уверенность была подобно тому доверию, какое испытывают дети по отношению к своим родителям, защитникам и тому подобному. Капитан верил, что влияние Земли не даст ему пропасть рядом с ней. Чувство, конечно, нерациональное.

— В этом ты, без сомнения прав, друг Жискар. Капитан при нас говорил о Земле самым почтительным тоном. Поскольку Земля не может реально влиять мистическим образом на успех события, вполне можно предположить, что имело место именно твое влияние. Больше того…

— О предположении, что индивидуальный человек конкретен, а все человечество абстрактно. Когда ты определил слабый шум на аврорском корабле, ты определил не индивидуума, а часть человечества. Если бы ты был ближе к Земле, и если бы посторонний шум был достаточно слабым, разве ты не уловил бы гул мысленной активности всего населения Земли? И далее, разве нельзя представить, что в Галактике вообще есть гул мысленной активности всего человечества? Как тогда насчет того, что все человечество — абстракция? Оно нечто такое, что ты можешь указать. Подумай об этом в связи с Нулевым Законом, и увидишь, что расширение Законов Роботехники оправдано твоим же собственным опытом.

После долгой паузы Жискар сказал медленно, как бы вытягивая из себя слова:

— Наверное, ты прав. Однако же, если мы высадимся на Земле, мы, может быть, сумеем воспользоваться Нулевым Законом, но пока не знаем как. Мы вроде бы знаем, что кризис, перед которым стоит Земля, включает в себя использование атомного усилителя, но, насколько нам известно, на Земле нет ничего такого, на чем мог бы сработать усилитель. Что же мы будем делать на Земле?

— Пока не знаю, — грустно сказал Жискар.

Шум! Глэдия ошеломленно прислушивалась. Это был не стук чего-то обо что-то, не скрип, не грохот, не взрыв. Его вообще нельзя было назвать каким-то словом. Он был мягким ненавязчивым, поднимавшимся и опускавшимся без какой-либо регулярности, но все время присутствовавший. Д.Ж. заметил, что она прислушивается, и сказал:

— Мы называем это жужжанием Города, Глэдия.

— Он когда-нибудь прекращается?

— В сущности, никогда, но чего ты хочешь? Если ты стоишь в поле, то слышишь ветер, шорох листьев, жужжание насекомых, крики птиц, шум бегущей воды. Это тоже никогда не прекращается.

— Это совсем другое дело.

— Нет то же самое? Здесь смесь звуков работы машин и различных шумов, производимых людьми, но принцип тот же самый, что и шум в поле. К полям ты привыкла и не слышишь их шума. Земляне не слышат шума Города тоже, за исключением тех редких случаев, когда возвращаются из сельской местности. Тогда они снова слышат его и радуются ему. Завтра ты тоже не будешь замечать его.

Глэдия задумчиво посмотрела вокруг с маленького балкона.

— Как много домов!

— Это верно. Они тянутся во всех направлениях на много километров, и вверх, и вниз тоже. Это ведь не просто Город, как на Авроре или Бейлимире. Это Город с заглавной буквы. Города существуют только на Земле.

— Стальные пещеры, я знаю. Ведь мы под землей, верно?

— Да. Должен сказать, что я и сам не сразу привык к этим вещам, когда впервые приехал на Землю. Куда ни пойдешь, везде полно народу, всюду мягкое освещение, похожее на солнечное, но солнца нет, и даже не знаешь, светит ли оно наверху, или закрыто тучами, или вообще мир погружен в ночь.

— Это делает Город замкнутым. Люди дышат одним и тем же воздухом.

— Но ведь так и в любом мире.

— Не так.

Она принюхалась:

— Пахнет.

— Все планеты пахнут. Даже Города на Земле пахнут по-разному. Ты привыкнешь.

— Как люди не задыхаются?

— Хорошая вентиляция.

— А если она сломается?

— Этого никогда не бывает.

Глэдия снова огляделась.

— Кажется, у всех домов балконы.

— Это признак статуса. У очень немногих людей квартиры имеют окна и, кто их имеет, хочет пользоваться этим преимуществом.

Глэдия поежилась:

— Ужасно! А как называется этот Город?

— Нью-Йорк, главный Город, но не самый большой. На этом континенте самые большие Мехико и Лос-Анджелес, а на других континентах есть Города больше Нью-Йорка.