Георгий Бовин - Дети Земли

— Нет, я москвичка, но так уж вышло, что сегодня все мои друзья заняты, и я прощаюсь с Москвой в одиночестве.

Петрова пытливо посмотрела на Галю.

— Вы собираетесь уезжать?

Галя смутилась. Подумав немного, она решила, что ответ ни к чему не обязывает.

— Да.

— Ну что ж, давайте знакомиться. Меня зовут Ольгой Александровной.

Галя назвала себя.

Опасения девушки оказались напрасными. Ольга Александровна обладала достаточным тактом и ни о чём её не расспрашивала.

Они медленно прогуливались по боковым аллеям. Солнце село. Стало заметно темнеть. На набережной перед ними открылся пылающий закат. Там, где гасло оранжевое пламя и начиналась холодная синь, сверкала далёкая Венера.

Взяли лодку. Ольга Александровна села за вёсла и стала медленно грести по направлению к Ленинским горам.

Глядя на прекрасную планету, Галя поймала себя на мысли, что думает о Белове. Она чувствовала к нему какое-то странное влечение, совершенно не похожее на влюблённость, но острое и волнующее.

Чтобы найти какую-то отдушину, Галя стала рассказывать Ольге Александровне о чудесах Селигера. Описывая поход на яхте, она с тайным наслаждением назвала заветное имя. Ольга Александровна удивлённо подняла брови:

— Вы сказали — Игорь Никитич? Уж не Белов ли?

— А вы его знаете?

Ольга Александровна задумалась. Затем медленно проговорила:

— Да, мне пришлось с ним встретиться во время Отечественной войны, в конце 1941 года. Я тогда работала сестрой в одном из ленинградских госпиталей. Во время очередного обстрела к нам с улицы принесли умирающую женщину. Это была его жена. Он тогда работал на одном из ленинградских машиностроительных заводов. Нам удалось с ним связаться… Словом, я была невольной свидетельницей трагедии этого большого человека.

— Но сколько же ему лет?

— Тогда было, кажется, двадцать восемь. Горе не приходит в одиночку. Вскоре мы узнали, что в момент гибели его жена несла на руках ребёнка, от которого не осталось ничего, даже клочка одежды…

Галя побледнела. Всем своим сердцем она откликнулась на горе Игоря Никитича, ставшего для неё теперь ещё более понятным и близким. Пережив в раннем детстве ленинградскую блокаду, девушка навеки затаила ужас перед какими-то грозными событиями, смутно, но настойчиво проступавшими в её памяти сквозь туман времени, событиями, непонятными и зловещими, как химеры собора Нотр Дам. Ей ли, сироте, было не знать, как страшно потерять своих близких!..

— Все свободные часы, — продолжала Ольга Александровна, — Белов проводил у постели жены. Она умерла через несколько дней, несмотря на наши старания спасти её. Белов был на грани потери рассудка. Я часто навещала его, чтобы хоть как-нибудь развеять. Постепенно он взял себя в руки и ушёл в работу. Видимо, это его и спасло. Вскоре обстоятельства нас разлучили: в январе 1942 года госпиталь был эвакуирован на Урал. С тех пор я его не встречала, но иногда мы с ним переписываемся, и я в общих чертах знаю его жизненный путь.

Ольга Александровна замолчала. Лодка тихо скользила по тёмной воде. Из парка доносилась какая-то бравурная мелодия. Неожиданно вдоль набережной вспыхнули фонари, и на реке сразу наступила ночь. Пора было возвращаться к пристани.

— Как это в сущности странно! — сказала Ольга Александровна после долгого молчания. — Мы с вами впервые встретились сегодня в Кремле, затем здесь. Не успели и часа побыть вместе, как нашли общих знакомых. Впрочем… — и она замолчала, не закончив фразы.

Прощаясь у выхода, Галя не выдержала:

— До свидания, Ольга Александровна. Спасибо за этот вечер. Я почему-то уверена, что мы с вами ещё встретимся!

— До свидания, Галина Семёновна. Я совершенно в этом уверена!..

Обе понимающе улыбнулись.

Дома Галя написала Белову коротенькое письмо о том, что внезапно уезжает в длительную командировку, обещала прислать весточку, если представится возможность, и просила передать привет Ивану Тимофеевичу и Маше. Закончив, она тотчас же легла спать.

Однако сон не приходил. Она долго ворочалась с боку на бок, стараясь представить, что ждёт её завтра. Затем её мысли приняли другое направление. Ей вспомнилось прошлое: детский дом, школа, напряжённая учёба в институте, радость, когда снятые ею кадры впервые вошли в киножурнал… Особенно ей запомнилась преддипломная практика: она была прикомандирована к высокогорной экспедиции профессора Иванова для съёмок солнечного затмения 1961 года.