Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Т. 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев

Я ответил ему на пришептывающем языке антропоидов: «Йх-тлс», что означало: меня зовут «Земляной-червь».

Их язык состоял в основном из глухих согласных, а также из задненёбных, шипящих и гортанных звуков. Из гласных они произносили лишь один звук, приближающийся к носовому «о», и то лишь в исключительных случаях.

«Земляной-червь» — это литературный перевод моего прозвища. Мой биограф перевел его, пользуясь эвфемизмом, который хорошо показывает, до какой степени он был пропитан расовыми предрассудками. Но для антропоидов состояние и наличие волосяного покрова значило в тысячу раз больше, чем любой цвет кожи. У меня была масса других прозвищ: «Клюв-птицы», «Большой-член», «Сверкающие-глаза», «Толстые-губы» или «Срань-обезьянья». Но самым распространенным прозвищем, которым меня звали повсюду, было «Тле» или «Земляной-червяк». В этом прозвище, конечно, мало лестного для слуха человека, но, с точки зрения антропоидов, земляной червь очень красивое создание и первоклассное лакомство. Я мог бы выбрать себе более звучное и пышное прозвище, когда стал взрослым, особенно после того, как убил вожака моего племени, Но мне нравилось, когда меня звали «Земляным-червем» (надо признать, что я всегда был склонен к парадоксам).

Он вновь прорычал мне:

— Я — «Тот-кто-ломает-леопардов».

— А я «Земляной-червь», — ответил я тем же тоном, — и оставь эту самку в покое, или я убью тебя!

— Что? Какой-то «Земляной-червяк» убьет «Того-кто-ломает-леопардов»?

— Я сам убил много леопардов, — сказал я, показав ему несколько раз свои растопыренные пальцы на обеих ладонях. Число, которое он наверняка не мог сосчитать, но долженствующее внушить ему уважение к моим охотничьим победам. — Я убил много великих воинов. Я убил много львов.

В его глазах мелькнуло недоумение, и я догадался, что он не знает последнего слова, которое я узнал и которому научился у его соплеменников на западном побережье. Это означало, что он не имеет ни малейшего представления о том, что собой представляет такое животное, как лев.

— Сейчас я убью тебя, — злобно прохрипел он.

Я решил, что настало время моему ножу подышать свежим воздухом. Увидев его, самец обвел взглядом поляну в поисках дубины, которой он мог бы воспользоваться, чтобы выбить нож из моей руки, как он это проделал с хозяином этого тесака.

Я сказал:

— Останемся друзьями, «Тот-кто-ломает-леопардов».

На что он ответил, взвыв во все горло:

— Убей! — и весь воздух, который он собрал в своем мешке под нижней челюстью, со свистом вырвался наружу.

И он бросился на меня.

Я бросил нож, целя ему в живот. Но он именно в этот момент опустил голову вниз. Это была чистая случайность, я в этом уверен, тем не менее нож лишь слегка оцарапал самую верхушку его затылка. Его огромная голова с силой вонзилась в мой живот, и он заключил меня в свои чудовищные объятия.

На этот раз мой новый рефлекс сыграл со мной плохую шутку. Непосредственно перед тем как бросить нож, я почувствовал, что мой пенис встает, наподобие волос на моем затылке. И когда оружие вырвалось из моей руки, у меня начался оргазм. Это привело меня в замешательство, что сказалось в ошибке расчета скорости его передвижения и в замедленной реакции моих рефлексов, без чего я никогда бы так позорно не промахнулся.

Он оторвал меня от земли, крепко прижав к себе, но не остановился, а продолжал бежать, видимо, решив расплющить меня о ствол дерева. Руки у меня остались свободными. Изогнувшись назад, я изо всей силы ударил его одновременно с двух сторон кулаками прямо под основание гребня на голове. Он взвыл от боли, но даже не замедлил шага. Я ударил снова, целясь теперь по его мускулистому затылку. Он вновь зарычал и немного притормозил. Собрав все свои силы, я ударил в третий раз, и вновь по затылку. Будь на его месте обычный человек, он был бы убит сразу первым же ударом.

Он разжал руки, зашатался и рухнул на меня. Я уперся в его огромное тело и, извиваясь, как червь, с трудом выбрался из-под него. Дерево, о которое он хотел раздавить меня, находилось на расстоянии едва ли тридцати сантиметров от моей спины.

Самец тем временем пришел в себя, и не успел я опомниться, как он нанес мне ужасный удар, даже не повернув головы в мою сторону. Я почувствовал, как ноги мои внезапно стали ватными: правая нога ниже колена задеревенела, будто по ней изо всей силы лягнула зебра. Вместо того чтобы прыгнуть на меня сверху, что он обязательно должен был сделать, пока я был наполовину парализован, антропоид бросился к большой и толстой ветви, лежащей в двух шагах от женщины.