Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Т. 22. Пир потаенный. Повелитель деревьев

До этого я был просто заинтересованным слушателем. Но тут я почувствовал себя, как рыба на крючке. Эликсир!

— Ты действительно считаешь, что он сдвинулся? И это после всех лет, которые он потратил на борьбу с болезнями, на лечение преступников, на то, чтобы вернуть их на путь истинный? — снова спросил Риверс.

Старик со старым обезьяньим лицом ответил:

— Об этом я, собственно, и хотел поговорить…

Конца фразы я не понял, так как он в этот момент вытащил сигару изо рта:

— …И он их оперировал, как и говорил. Сначала он утверждал, что вырезает у них железы, ответственные за их криминальные наклонности. Но потом перестал об этом говорить, потому что все это оказалось чепухой, и начал распространяться о некоем «замыкании» и отклонениях в нервных связях. Ты что же, продолжаешь верить в эти глупости? В старое доброе время это еще могло пройти, когда многого не знали о причинах криминогенности. Но сегодня все изменилось. Теперь все прекрасно знают, что преступность имеет по крайней мере столько же причин экономического и социального порядка, сколько и чисто психических.

— На самом деле? — спросил Риверс. — Что в наши дни известно доподлинно, за исключением, может быть, нескольких физических констант и некоторых новых данных в биологии?

— Хорошо, согласен, ученые в наши дни знают не настолько много, как им хотелось бы думать о себе, — ответил Симмонс. — В тридцатые годы все уже были готовы согласиться с тем, что Док вешал им на уши, хотя бы потому, что именно он это говорил. Но сам-то ты видел хоть раз, чтобы он когда-нибудь оперировал преступника? Да, он им делал что-то, я в этом не сомневаюсь, он слишком любит орудовать скальпелем. Но пытаться вылечить преступность хирургическим способом — это вздор… Ты знаешь не хуже меня, что преступниками становятся лишь в результате комбинированного воздействия на психику генетической предрасположенности и социального окружения.

— Во всяком случае, Док уже не тот человек, каким мы его знали когда-то, — сказал Риверс. — Я не знаю. У меня такое впечатление, что я присутствую при падении Люцифера. Быть может, я преувеличиваю. Док, конечно, не продал душу дьяволу, хотя… если прямо смотреть на вещи, каковы они есть, и перестать путать божий дар с яичницей, вполне может оказаться, что Док прав в том, что является причиной преступности и в мерах по ее лечению.

Симмонс хмыкнул себе в бороду.

— Возможно. Возможно также, что для Дока это способ получить удовлетворение… Согласен, я не должен был говорить так и никогда бы не сказал, если бы он не вел себя в последнее время столь странным образом. Согласись, что за это время у него появились довольно странные мании. Я, конечно, не стал бы настаивать на том, что он превратился в нечто типа доктора-Джекиля-и-мистера-Хайда… Но…

Они оба замолчали на какое-то время. Симмонс молча курил свою сигару. Риверс закурил тоже. Но он предпочел длинную сигарету, которую вставил в не менее длинный мундштук. Потом покопался в карманах своего шикарного сафари и вытащил несколько белых прямоугольников. Как я догадался, это были фотографии. Он держал их так, чтобы на них падал свет костра.

— Посмотри-ка, — сказал он, — что у него между ног. Какой самец, а? Ты видел когда-нибудь подобный конец?

Риверс выбрал одну из фотографий и внимательно стал рассматривать ее.

— Мой длиннее, — наконец сказал он. — По крайней мере был раньше. Больше двадцати сантиметров. Но более тонкий. Я никогда не видел ничего подобного, за исключением, пожалуй, одного случая.

— Да, интересный у него пистолет, — заметил Симмонс. — Я следил за ним в бинокль, когда он поднялся после того, как сломал шею льву. Он торчал у него, как копье. А потом это поперло из него будто нефть из буровой вышки в Техасе.

— Да, я знаю, — согласился Риверс. — У меня самого глаза на лоб полезли. Я однажды видел эту штуку у Дока, один только раз, и, должен тебе сказать, это единственный человек среди черных и белых, насколько я знаю, у кого такой же толстый конец, как у этого англичанина. По правде говоря, я бы поклялся, что у дикаря он еще толще и длиннее.

— Ты видел член Дока? — переспросил Симмонс. — Надо же! И когда это?

— Это связано… ну, помнишь, приключение с царем… — нашелся Риверс. — Ты должен помнить. Док и я, мы были вынуждены долго прятаться, а писать-то хочется… я тебе клянусь, у меня тогда от удивления глаза чуть на лоб не вылезли.

Симмонс с беспокойством поглядел вокруг:

— Быть может, нам не стоит об этом говорить. Док мог бы…