Андрей Лазарчук: Тепло и свет

Здравствуй, милая моя!

Вы удивлены? Получить письмо от совершенно незнакомого человека, которое начинается такими словами! Впрочем, насколько я Вас знаю, такое обращение Вас не обидит, а скорее наоборот. Сейчас в Вас проснется любопытство: а насколько это я Вас знаю, а откуда, а почему осмеливаюсь так обращаться, а почему-почему-почему, и вообще — кто же я такой? Правильно? Именно это Вы и подумали? Вот видите!

Господи, какие глупости я пишу. Простите за развязный тон, я просто очень волнуюсь. Представьте, целый месяц пытаюсь придумать начало письма, и ничего толкового не выходит. Кажется, самое простое: взять и обычными словами написать, что же именно произошло со мной, где пересекались наши судьбы и почему, наконец, я решился на это письмо. Но забавно: те обычные слова никак не ложатся на бумагу. И ничего я с этим не могу поделать.

Сразу скажу: Вы меня не знаете и даже никогда не видели. Я, наоборот, знаю Вас хорошо; так, наверное, Вас никто больше не знает. Если получится, я потом объясню Вам, как сложилась такая парадоксальная ситуация. И еще: я не сумасшедший, не маньяк и не интриган. Может быть, мне вообще не следовало писать — нет, не могу. Поверьте, я сдерживался, сколько мог.

Перечитал сейчас то, что написал, и стало смешно: сплошные «не могу», «не могу», «не могу»… Просто я все еще борюсь с собой, причем с переменным успехом. Давайте, я, пока эта борьба не утихнет, буду рассказывать Вам сказку. Ей-богу, это замечательная идея, причем экспромт!

Итак, сказка.

Жила-была планета. Это была прекрасная планета, как две капли воды похожая на Вашу. В какой-то мере она и была Вашей, точнее — ее копией, аналогом. К фантастике Вы относитесь прохладно, но термин «параллельные миры» Вам понятен, я не ошибаюсь? Так вот, жила-была планета — жила до тех пор, пока к власти на ней не пришли люди, не умеющие в себе сомневаться. Вот они-то и довели дело до того, что наступила Последняя Зима.

Она наступила, когда пыль и гарь тысяч взрывов, когда дым и пепел горящих городов, когда пар вскипевших океанов поднялись высоко в небо и закрыли плотной пеленой солнце. Наступила тьма, и стоградусный мороз сковал землю и покрыл океан многометровым ледяным панцирем. Потом пылинки, плавающие в воздухе, стали падать вниз, обрастая по дороге инеем, и когда они выпали все, земля оказалась закрыта толстым слоем снега, который, подобно зеркалу, отражал все солнечные лучи. Планета, нарядная, как елочная игрушка, каталась по своей орбите, и две тысячи лет должно было пройти прежде чем ее собственное тепло, накопившись в океанах, взломала бы лед, и первые дожди, пролившись на снег, сделали бы его серым и ноздреватым…

А пока планета была нарядна, как елочная игрушка, и так же безжизненна. Снег похоронил под собой все, и если бы даже кто-то мог посмотреть на нее со стороны, он вряд ли бы обнаружил следы человека. Может быть, и можно было угадать города, или плотины на реках, или развалины каких-то особенно грандиозных сооружений… Только некому было угадывать. Потому что жизнь теплилась в одном лишь месте, и то глубоко-глубоко под землей.

Здесь многие сотни лет люди добывали соль, и в результате получился громадный круглый зал с неимоверно высоким сводчатым потолком и множество помещений поменьше, соединенных коридорами и тоннелями. Спрятанный в одной такой пещерке атомный реактор давал тепло и электричество, лампы заливали помещения ослепительным белым светом, и местами даже росли жиденькие кустики. Устроители убежища позаботились о плодородной почве, но ее никто не возделывал: не было нужды. В специальных, насквозь просвечиваемых ваннах, насыщенных углекислотой и органикой (о происхождении которой лучше умолчать), вырастали водоросли; автоматы, примитивные, а потому безотказные, отцеживали их, перерабатывали и выдавали «на-гора» питательные кубики, желе, кисель и пористую массу, имитирующую хлеб. Таким образом, еды было вдоволь, а словосочетание «вкус пищи» постепенно вышло из употребления за отсутствием объекта приложения…

Я не утомил Вас этими подробностями? В сказке вроде бы не должно быть реакторов и съедобных водорослей? Видите ли, часто то, что сказка у нас, в других местах — горькая правда.

Я еще продолжу эту историю. До свидания.

9.04.84.