Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. т. 3. Лавалитовый мир. Гнев Рыжего Орка

Орк вылез из реки, а Иаджим остался. Как только Орк нагнулся за своей одеждой, Иаджим вдруг начал хохотать — похоже было, что он никогда не остановится. Но он все-таки преодолел себя и выговорил:

— Погоди, не одевайся.

— Почему это? — ничего не понимая, спросил Орк.

— Видел бы ты! — снова залился Иаджим.

— Что я должен видеть?

— Ох, этот Лос! Смешную шутку он сыграл с тобой, но и печальную тоже. Печальную для тебя! К счастью для нас обоих, Лос не предугадал, что ты встретишь здесь другого тоана.

— О чем ты? Объясни же толком!

— Ты этого не видишь! — взвизгнул властитель Темных Лесов. — И не увидел бы никогда, мог бы вечно блуждать по этому страшному миру и не увидеть!

— Ты что, нарочно дразнишь меня, хочешь, чтобы я умер от любопытства? Или мне потрясти тебя как следует?

— У тебя на спине карта! — выкрикнул Иаджим. — Она начинается между лопатками и спускается до самого копчика!

Скаля зубы, он вылез из воды. Орк подставил ему спину, чтобы он мог изучить карту, если это действительно карта. Орк не был уверен в том, не сыграл ли с ним Лос двойную злобную шутку. Может, эта карта выдумана, чтобы провести его по всей планете к такому месту, где никаких врат нет С другой стороны, зачем было Лосу рисовать фальшивую карту, раз сыну все равно не видно?

Осушив спину юноши куском замши, Иаджим повернул его к солнцу.

— Что за юмор у твоего отца, да поразят серебряные стрелы Элиниттрии его печень! Черный, конечно, чернее, чем печаль Шамбаримена в тот раз, когда у него впервые украли рог, но ведь умереть можно со смеху! На спине, чтобы ты не видел, ой, ой, не могу-у!

— По мне, хоть сдохни со смеху! — рявкнул Орк. — Но сначала скажи мне, что там, на карте. А еще лучше, нарисуй ее на песке. Потом я перенесу ее на пергамент, когда его сделаю.

Иаджим прыгал вокруг, сгибаясь пополам, фыркая и давясь от хохота. Потом угомонился и снова зашел за спину Орку.

— На самом верху карты маленькое черное пятнышко, — сказал он. — Из него торчит стрелка. Предполагаю, что это начало, то есть врата, через которые мы с тобой пришли сюда. От начала стрелки идет извилистая голубая линия. По обеим ее сторонам — черные ломаные линии в виде треугольников. Наверное, горы, образующие речную долину, а голубая линия — это река, по которой мы оба поплыли, выйдя из врат На конце она расширяется — это, должно быть, устье. Мы сейчас как раз здесь. Дальше несколько поперечных синих черточек — это, наверное, море Погоди-ка… Я искал словесные обозначения, но их тут нет И сомневаюсь, соблюден ли здесь хоть какой-то масштаб. Карта очень грубая, и руководствоваться ею трудно, но это, конечно, лучше, чем ничего. Так, дальше… Вот ломаная зеленая линия, снабженная стрелкой. Она ведет на север, поскольку дельта смотрит на запад, но вдоль нее нет никаких обозначений. Потом она поворачивает на восток, то есть на сушу Здесь, на повороте, что-то нарисовано! Дай-ка посмотрю поближе. Совсем маленький значок. Похоже на осьминога. Что, во имя Энион, это должно обозначать?

— Узнаем, когда доберемся туда, — отрезал Орк. Родич почему-то действовал ему на нервы. Хотя, казалось бы, ему следовало быть на седьмом небе оттого, что он встретил Иаджима и благодаря ему обнаружил карту Может быть, Орк раздражен оттого, что чувствует себя дураком, а Иаджим над ним смеется, потому что он дурак и есть. Впрочем, Иаджиму палец покажи — и то будет смешно.

В последующие дни, когда они шли на север вдоль побережья, беспрестанный и беспричинный смех Иаджима не переставал бесить Орка. Наконец Орк не выдержал и оборвал спутника посреди его очередного истерического припадка.

— Ты зачем это делаешь? — спросил он резко.

— Что делаю? — заморгал Иаджим.

— Хихикаешь и взвизгиваешь, точно неопытная и застенчивая юная девица, которая нервничает в обществе молодого мужчины.

— Не замечал за собой, — надулся Иаджим. — Если я это и делаю, то потому, что был один сорок четыре года и мне не с кем было поговорить. У тебя бы тоже появились чудачества, — заныл он, — если бы ты оказался в таком же одиночестве. Сорок четыре года! Ты только представь себе!

— Наверное, — сказал Орк. — Но если бы я стал таким же глупым и докучливым, то был бы только рад, если бы кто-нибудь вправил мне мозги.

— И этот кто-то ничем бы не рисковал, делая это? Конечно, нет! Он бы так и резал тебе правду-матку! Как будто ты воспринял бы его обидные слова спокойно!

Орк промолчал, и Иаджим заговорил снова:

— Не сердись на меня. Я только что встретил тебя после сорока четырех лет абсолютного одиночества, а ты уже кричишь на меня!