Николай Зеляк - Погоня за призраком. Фантастическая повесть

Но встретиться в тот день с друзьями, дону Жуану было не суждено. Вмешался странный случай. Случай, который, как показало будущее, сильно повлиял на беспутную жизнь севильского бретёра и волокиты. Но об этом дон Жуан, естественно, знать не мог.

Выехав из-за поворота, молодой сеньор увидел необычную фигуру. Судя по одежде, это был священник-францисканец. Хотя, по сути, он меньше всего напоминал смиренного слугу господня. Этот человек был высок, строен, атлетически сложён и довольно раскрепощён. Слуги божьи, обычно, выглядят по-другому. Вместо того чтобы плестись по обочине улицы и, понурив голову, размышлять о вечной жизни, он, с высоко поднятой головой, осматривал окрестности города. Под рясой, подпоясанной верёвкой с тремя узлами, опытный глаз дуэлянта различил продолговатый предмет, подозрительно напоминающий нож. Зачем францисканцу холодное оружие? Для него это осталось загадкой!

Дон Жуан демонстративно выехал на середину улицы и громко потребовал, чтобы слуга божий посторонился. Тот сделал шаг в сторону. Самодовольно усмехнувшись, дон Жуан проследовал дальше. Но проехав несколько шагов, молодой аристократ ещё раз оглянулся на необычного монаха. И то, что он увидел, заставило его оторопеть. Оказалось, что за широкой спиной священника скрывалась прелестная девушка, переодетая в грубый мужской костюм. Она повернула голову и удостоила всадника своим взглядом.

В своей бурной жизни, дон Жуан видел много женских взглядов. Столько много, что потерял им счёт. В этих взглядах он читал всю гамму человеческих чувств, от любви до ненависти. Но все они не трогали его чёрствого сердца.

А здесь на него смотрели сразу два неба, сразу два океана! В их бездонной глубине трепетала своими хрупкими крыльями чистая, нездешняя мечта…

Дон Жуан, на мгновенье, стал другим. Помимо своей воли. Его накрыла волна новых, не ведомых ему ранее, чувств. Светлых и красивых…

Но минутное наваждение прошло, и он снова стал прежним. Дерзким и эгоистичным.

– О, какая прелесть! Какие глаза! Какие формы! Им, надо полагать, тесно в сермяжном солдатском полотне.

Спешился. Оставив своего, нетерпеливо танцующего, Рапидо, подошел к растерявшейся девушке. Начисто проигнорировав спутника чаровницы, он бесцеремонно прикоснулся своими тонкими пальцами к её порозовевшей щёчке.

– Впервые вижу такую красавицу!

Удостоил, наконец, взглядом служителя культа, который спокойно наблюдал за его действиями. Во взгляде аристократа было полное пренебрежение.

– Зачем она тебе, монах?

Перевёл свой нескромный взгляд на смущённую девушку.

– Этот цветок тотчас увянет в ваших скучных кельях!

Повернувшись в сторону слуги господня, развязно рассмеялся.

– Что ты можешь предложить ей? Рай небесный?

Покачал головой.

– Но для этого нужно, сначала, умереть, монах!

Снова обратил свои взоры на растерявшуюся, от неожиданности, девушку. На чувственных губах молодого аристократа заиграла циничная улыбка.

– А я смогу подарить ей другой рай! Земной! Здесь и сейчас!

После этих слов севильский повеса совсем распоясался. Он развязно обнял девушку за талию и привлёк к себе, не смотря на её сопротивление.

Однако здесь случилось то, что никак не вписывалось в эгоистические представления развратного ловеласа. Божий слуга, доселе спокойно наблюдавший за поведение хамоватого сеньора, неожиданно перехватил его шаловливую руку. Сжал её так, что у дона Жуана хрустнули кости. Сжал немилосердно, совсем не по-монашески.

Аристократ впервые услышал его голос. Это был спокойный, густой баритон:

– Сын мой, разве тебе не ведомо, что господь не поощряет тех, кто посягает на чужое?

Он сжал руку севильского волокиты ещё сильнее. Дону Жуану стало так больно, что лицо его невольно перекосилось.

Уверенный голос странного служителя культа, между тем, продолжил:

– А ослушников он наказывает. Если не сам, то с помощью слуг своих.

Молодому сеньору поведение святого отца не понравилось. Он попытался освободить свою руку. У него ничего не вышло. Она была словно в тисках. Всё существо его возмутилось. Повеса почувствовал силу, которая впервые положила предел его наглым притязаниям.

Дон Жуан возмущённо воскликнул:

– Монах, что ты себе позволяешь? Разве тебе неизвестно, кто я?

Поведение загадочного слуги господня продолжало шокировать самонадеянного и заносчивого представителя высшей испанской знати.

А слуга господен, насмешливо прищурив свои глаза, откровенно издевательски поинтересовался: