АнастасИЯ РОСтова - Лепестки. Роман-голограмма

– Участок VFRVKV-512. Актуальное состояние разведданных.

Красные квадраты означали войну. Немало было и жёлтых – «данных нет». Зелёная зона была совсем крошечной. Адмирал усмехнулся – скучать точно не придётся. Уцелеть бы.

Пожалуй, только одно обстоятельство радовало его – участок был неблагополучным и, как говорили в Астрофлоте, «медийным». Про него часто писали и снимали сюжеты. Частью обязанностей нового Адмирала будут комментарии по текущей ситуации «с позиции сохранения нейтралитета», как значилось в приказе.

Как и всегда, каждая записанная им сводка будет содержать ещё одну. Адмирал знал: Певица по-прежнему не носит волос на левой половине головы. А значит, ей всё ещё важно знать, что он ничего не забыл.

Все эти годы они разговаривали: она – песнями, он – сводками. Текстом, цифрами, но чаще – подтекстом с символами, которые было легко обнаружить двум людям, выросшим вместе. Он слушал её песни и находил в них общие воспоминания об их счастливой юности до запрета. Эти изящные шифры скрывались за выбором букв и слов – впрочем, иногда Блайту казалось, что он выдумывает, вчитывая в тексты Арлин больше, чем она сама туда вложила. Спросить напрямую у него не было возможности. Адмирал полагался на свою способность чувствовать правду. Она уже не раз спасала ему жизнь.

Его человек всё ещё не нашёл информации о причинах Запрета. Годы поисков принесли несколько ложных гипотез. Ни одна из которых не подтвердилась. Они словно ходили по кругу. У Певицы по-прежнему были причины ненавидеть синие розы – никто не мог подарить их ей. Адмирал иногда посылал ей Сферы с чужих приборов, но понимал, что они могут затеряться в общем потоке или не пройти контроль как потенциально опасные – он подписывал их набором цифр без имени и личного номера.

– Эй, Адмирал, чего такой смурной? Перечитал биографии предшественников? – на загоревшемся экране появилось улыбчивое лицо не унывающего Адъютанта.

– Доброе утро, Ганер, я ждал тебя, заходи, как только сможешь! – Блайт был рад выйти из привычного круга мыслей и вернуться к работе. Там, по крайней мере, что-то можно было изменить.

Ганер не заставил себя долго ждать, он ввалился, напевая отвратительно грязную песенку «Как в порту красотка», и хлопнул Блайта по плечу.

– Ну что, уже видел, в каком мы дерьме? Я со вчерашнего дня смотрю и читаю, как бездарно здесь всё просрали до нас – лучше всяких анекдотов.

– Это да. Элт, похоже, крепко не ладил с местными. Они настолько отравили ему жизнь, что он даже не стал ждать, пока они его грохнут, и самоустранился. Дело дрянь.

– Точно. Хрен поймёшь, с кем тут вообще можно договориться – тут сплошь такие деятели, которых не жалко поставить к стенке, да ещё и на могиле потом попрыгать.

Блайт улыбнулся – Ганер с его отчаянной прямотой всегда выражал мысли так, что происходящее становилось забавным.

– Ганер, ты просто образец терпимости, как всегда. Смотри не проколись где-нибудь, кроме моего кабинета, у нас тут наверняка лишних ушей уже понатыкали в три слоя.

Ганер кивнул. Он и сам прекрасно знал, сколько новых датчиков и лазутчиков приносит каждое новое назначение вроде этого. Он, наконец переключился на рабочие темы:

– Ладно, давай к делу. Я выкопал тебе описания ключевых игроков по нашему участку. Хроники, даты рождения, расовая принадлежность, кое-что о слабостях и интересах. Как я уже сказал, редкие уроды, но работать придётся с ними, других у нас нет. Или договоримся, или нас здесь положат.

– Умеешь ты обнадёжить, Ганер, – Адмирал засмеялся. С Адъютантом он был вполне согласен. Морщась, чертыхаясь и отпуская нелестные комментарии, они стали изучать противников.