Юрий Нестеренко - Вторжение (сборник)

Здание аэровокзала было набито битком. В воздухе стоял разноголосый гул. Протискиваясь сквозь толпу, Беланов вглядывался в лица этих людей: растерянные, испуганные, мрачные, деловитые, усталые, злые… Люди бежали из города. Одни считали, что это временно, буквально на несколько дней. Другие прощались с городом навсегда. Третьи чувствовали, что проститься придется не только с городом, но и со всем привычным укладом жизни. «Кто из них прав? – думал Беланов. – Пока, кажется, Туман ничем не угрожает. Впрочем, человек всегда боялся неизвестного… и нередко оказывался прав».

Он вышел на улицу. Моросил мелкий дождь. На стоянке такси не было ни одной машины. Беланов направился к рейсовому автобусу, как вдруг услышал:

– Артур!

Рядом с ним остановился серый автомобиль. Из машины вышел высокий нескладный человек лет сорока, в сером плаще и без шляпы, и поспешил навстречу Беланову.

– Генрих!

Они обнялись.

– Сколько лет мы не виделись? – спросил Генрих.

– Пять лет. Здесь тогда все было иначе. С каждым рейсом прилетали туристы. А теперь все только бегут. И дождь этот мерзкий…

– У нас теперь всегда дождь. Садись в машину.

Автомобиль выехал на шоссе, ведущее к городу.

– Туман притягивает к себе тучи? – спросил Беланов, глядя на серое, без единого просвета небо и мокрое шоссе.

– Черт его знает, может, притягивает, а может, сам плодит… Скоро сам все увидишь.

Беланов пожал плечами.

– Что я могу увидеть, я же не специалист по проблемам экологии. Я кибернетик.

– Я уж не знаю, кто здесь нужен, эколог, кибернетик или священник. Во всяком случае, ни с чем подобным люди прежде не сталкивались.

– Что он из себя представляет? По газетам ничего толком не поймешь.

– Туман как туман, только серый и очень плотный. Ни ветер, ни дождь на него не влияют. Сейчас он занимает уже около десяти квадратных километров и хоть и очень медленно, но растет. Издали это похоже на застывший дым, только без клубов. Сплошное ровное марево. Впрочем, когда увидишься с доктором Кромвальдом, он тебе это распишет по науке.

Автомобиль миновал колонну военных машин, стоявших на обочине.

– В городе много военных? – спросил Артур.

– С каждым днем все больше.

– Но им-то что здесь делать? Какое отношение они имеют к науке?

– Первобытный человек, видя что-нибудь непонятное, хватался за дубину. Потом в сознании людей произошел поворот, и они в таких случаях стали обращаться к богу. (Беланов поморщился – он не любил религию.) Однако все возвращается на круги своя, – продолжал Генрих. – Впрочем, их тоже можно понять. Все-таки второй после столицы город Республики… летняя резиденция Президента…

Автомобиль въехал в город. Улицы были пустынны. На перекрестках мокли полицейские в длинных блестящих плащах. Наконец Генрих остановил машину. Дальше ехать было некуда. Улицу перегораживал полосатый шлагбаум. На нем красовалась жестяная табличка: «Стой! Предъяви пропуск». По ту сторону шлагбаума улицу заполняла военная техника: грузовики, амфибии, бронетранспортеры. В конце улицы виднелась еще одна загородка. За ней все терялось в серой пелене.

– Это он и есть?

– Да.

Генрих дал задний ход. Машина развернулась и покатила в объезд.

– Надеюсь, ты не надумал остановиться в гостинице? – поинтересовался Генрих.

– А почему бы и… – начал Беланов.

– Никаких «почему бы»! Ты остановишься у меня. Не бойся, ты меня ни капли не стеснишь. Я тебе тоже не буду навязывать своего общества.

– Но мне надо нанести кое-какие визиты… Я буду поздно возвращаться…

– Ничего, я сам ложусь поздно.

– А Маргарита не будет возражать?

Генрих сник.

– Я разве не писал тебе? Мы расстались. Уже больше года.

– Извини. Я действительно не знал.

– Да что там… В конце концов, поэт, у которого все хорошо, перестает быть поэтом… А вот мы и дома! – закончил Генрих, тормозя у подъезда.

Несколькими часами позже Артур поднимался по старой лестнице со стертыми ступенями. Дом был построен еще в прошлом веке; таких в городе оставалось уже немного, в основном в центре, и половину их уже поглотил Туман. Артур остановился на площадке четвертого этажа и позвонил. Внутри квартиры послышались шаги и смолкли у двери; очевидно, его рассматривали в глазок. Затем дверь открылась.