Сергей Петров - Сердце ледяного дракона

Моргул сел на пол. Его жизнь была пустой и ненужной. Он думал, он всегда думал, что раздражало его отца. Послышались шаги, дверь распахнулась, и в неё вошли его родители. Мать, шатаясь, села на свою циновку и обхватила голову руками. Отец пнул Моргула:

– Ты знаешь, что теперь твоя очередь идти на драконов? Браф спрашивал про тебя, вы выдвигаетесь через неделю, вы – значит и ты в том числе, – отец ухмыльнулся, – пока что, только оруженосцем.

– А что случилось с Кирко, с его старым оруженосцем?

– Тебя это не должно волновать, – он отвесил ему затрещину. – Просто делай, что тебе говорят.

– А всё-таки, что с Кирко? – он уже был не рад, что спросил, однако отец на этот раз ответил ему.

– Он оказался не слишком расторопным, – улыбка расплылась шире, – его похоронили в горах.

Неделя прошла как всегда. Его мать как обычно слегла с малярией, она провела больше половины своей жизни в таком состоянии, женщин малярия почему-то не убивает как мужчин; отец раздавал подзатыльники. Еда была, как и всегда скудной: ягоды, кислые ягоды и очень кислые ягоды. Иногда птицы, которые легко ловятся, и мяса в которых меньше, чем разума у умалишенного. Моргул был рад, что тоже сможет принести трофей, хотя у оруженосца было ничтожно мало шансов этого сделать, но страх неизведанности терзал его, поедая душу изнутри. С каждым днём он переживал всё сильнее. На шестой день, за сутки до выхода, у него затряслись руки, его настигала паника, он захлёбывался в ней, но успешно он её скрывал от окружающих. Никто не знал, никто не чувствовал, никто не догадывался, что происходит с Моргулом. Он старался успокоиться, расслабиться. В ночь выхода отец разбудил его, ударив ногой по шее, синий след остался на несколько дней, Моргул даже не заметил, он давно уже привык.

Драконоборцы выходили почти налегке, лошадей вели под уздцы. Оруженосцы несли мечи: двуручные, короткие, искривлённые; шлемы, небольшие вещи. Так они должны были идти, пока не закончится лес и болото. Дальше их ждали телеги со всяким скарбом, на которые сядут оруженосцы. Те, кто имеют лошадей, оседлают своих скакунов. А дальше, долгая серая дорога…

Они ехали уже три дня. Жарко, вокруг сплошное марево. Моргул был сонным. Дорога изнемождала его. Лес перешёл в берёзовую рощу. Белые берёзки, склонившие свои изумрудистые кроны-головы друг к другу, стояли, как коридор зелёный, как путь в волшебную страну. Хотелось спрыгнуть с повозки и со слепой детской радостью побежать меж стволов пепельно-снежно-пухового цвета. Деревья закончились, началась Малая Степь. Куда не посмотри – сухая трава и кое-где полевые цветы. Ирисы, закручивающиеся в голубом, как небо, порыве своих лепестков, радовали глаз. Шафраны застыли, точно обработанный искусным мастером лазурит. На горизонте уже виднеются горы. Длинным хребтом протянулись они с востока на запад. До них ещё несколько дней пути. Жизнь казалась медленной и скучной, не смотря на пёстрость пейзажей.

Ридом с дорогой мельтешили суслики, мыши; животные покрупнее: лисы, собаки, охотившиеся на них, иногда пробегали на пути драконоборцев. Браф подстрелил одну лисицу из лука: «подарю жене шкуру», и сунул её Моргулу: «Сними шкуру, очисти от мяса». Моргул никогда этого не делал, но перечить не стал. Получилось у него не очень здорово, но сносно. Другие делали то же. Пожитки постепенно пополнялись.

На пути должно было встретиться поселение. Моргул ждал, когда они всё-таки до него доберутся. Дорога становилась всё хуже. Ямы и колдобины стали попадаться слишком часто. Драконоборцы заметили дым – это, должно быть, деревня. Они ускорились, желая напоить лошадей, отдохнуть и поесть супа, которого они так давно не ели. Когда обогнули холм, им открылась страшная картина: поселение было сожжено, всюду виднелись обожжённые балки, горы пепла, кое-где дома уцелели, не поддавшись пожару, но выглядели они так убого, как только может выглядеть жилище. «Драконы, – сказал Браф, осматриваясь – Мы опоздали, какая жалость… Я ещё не отомстил за беднягу Кирко». Моргул хотел было возразить: мол, хорошо, что их не было, когда людей жгли живьём, и что никто не хотел бы быть среди несчастных; но опомнился, и отказался от этой идеи, из-за которой его посчитали бы трусом.

Отряд шёл вглубь деревни, от запаха гари слезились глаза. Площадь в центре, зрелище ещё более ужасающее: вокруг столба были навалены тела людей, их горла были перерезаны, животы искромсаны, у некоторых наружу вывернуты кишки. Над страшной кучей летали вороны, с оглушительным карканьем, они живились богатой добычей: выклёвывали глаза, языки, губы – самые лакомые части. Драконоборцы были ошеломлены: «Это не драконы, точно не они…». Браф спешился, подошёл поближе, морщась от падальной вони. Из груди одного убитого он выдернул ржавый ятаган: «Орки!»