Филип Дик - Симулякры

Пышная тропическая растительность, буйство всевозможных форм, обусловленное радиоактивными осадками… Заросли лесов, которые теперь превратились едва ли не в тропики… И почти никогда не прекращающиеся дожди; частыми и обильными они были до 1990 года, таковыми оставались и теперь.

– Да, мы можем отправляться, – сказал Нат.

– Тогда летим, – отозвался Планк, зажав в зубах незажженную сигару «Альта Камина». – И мы, и твой червяк. Летим записывать величайшего в нынешнем столетии безрукого пианиста. Послушай, Нат, вот что пришло мне в голову… В один прекрасный день Ричард Конгросян попадает в аварию. Он весь в переломах и ушибах. А когда через некоторое время с него снимают бинты и гипс, выясняется, что у него отросли руки! – Планк хихикнул. – И он уже больше не сможет играть.

Молли опустила книгу и холодно спросила:

– Разве мы собрались во время этого перелета развлекаться?

Планк покраснел и склонился над своей аппаратурой, проверяя ее работоспособность.

– Виноват, мисс Дондольдо, – сказал он, но голос его звучал не виновато, а скорее обиженно.

– Вот и поднимайте вертолет в воздух, – заметила Молли и вернулась к своей книге.

Нат присмотрелся.

Это была запрещенная книга социолога двадцатого столетия Чарлза Райта Миллза. Молли Дондольдо была не в большей степени гехтом, чем Нат или Джим Планк, однако совершенно спокойно у них на глазах читала книгу, запрещенную для их класса.

«Замечательная женщина, – восхищенно подумал Нат. – Во многих отношениях замечательная».

– Не будь такой строгой, Молли, – улыбнулся он.

– Терпеть не могу остроумия простых бефтов! – заметила Молли, не поднимая глаз.

Двигатель вертолета заработал. Опытный Джим Планк быстро и умело поднял его в воздух. Они миновали прибрежное шоссе и отправились к северу, летя над Имперской Долиной, с ее густо переплетенной сетью каналов, простиравшихся на сколько хватало взгляда.

– Судя по всему, полет будет прекрасным, – сказал Нат. – Я это чувствую.

– Ты бы лучше побрызгал водой своего червяка, – пробурчала Молли. – Или как там его еще называют… Откровенно говоря, я бы предпочла, чтобы меня оставили в покое. Если не возражаешь.

– Что тебе известно о личной трагедии в жизни Конгросяна?

Некоторое время Молли молчала, потом сказала:

– Трагедия вроде бы связана с выпадением радиоактивных осадков в конце девяностых годов. Думаю, речь идет о его сыне. Но никто не знает ничего определенного. Я не располагаю какой-либо закрытой информацией, Нат. Просто ходят слухи, будто сын его – настоящий монстр.

Нат еще раз ощутил тревожный холодок, который он уже испытал при мысли о необходимости посетить дом Конгросяна.

– Пусть это тебя не расстраивает, – сказала Молли. – В конце концов, со времени выпадения осадков отмечено очень много случаев рождения специалов. Неужели ты их не замечал? Я – так даже очень часто. Хотя, может быть, ты просто предпочитаешь не видеть таких детей. – Она загнула уголок страницы и закрыла книгу. – Это цена, которую мы платим за нашу во всех иных отношениях незапятнанную жизнь… Боже мой, Нат, – вдруг поморщилась она, – неужели ты смог привыкнуть к этой твари в «Ампеке»?.. У меня так мурашки по коже пробегают от всего этого мерцания!.. – Она опять помолчала. И продолжила: – Возможно, уродство ребенка определено факторами, связанными с парапсихическими способностями его отца. Может, сам Конгросян винит в этом себя, а не радиацию. Можно спросить у него, когда доберемся туда.

– Можно спросить у него… – повторил Нат, словно эхо, и ужаснулся от одной мысли об этом.

– Разумеется. А почему бы и нет?

– Дьявольская идея! – сказал Нат.

И, как уже часто у него бывало во взаимоотношениях с Молли, ему опять показалось, что она слишком резка и агрессивна. Этакая омужиченная баба… Имелась в ней какая-то грубость, и это Нату совершенно не нравилось. Молли слишком заносило в интеллектуальность, ей недоставало эмоциональной контактности ее отца.

– Почему ты решила принять участие в этой поездке? – спросил Нат.

Конечно же, не для того, чтобы послушать, как играет Конгросян; это было очевидно. Возможно, причиной был сын пианиста, этот ребенок-специал, – Молли всегда влекло к чему-то необычному. Нат же испытывал к подобным вещам отвращение. Впрочем, внешне он ничем этого не показал. Ему даже удалось улыбнуться ей.

– Я просто обожаю Конгросяна, – спокойно сказала Молли. – Для меня будет особым удовольствием повстречаться с ним лично и послушать его игру.