Виктор Свешников - Селянка

Люба замолчала, едва справляясь с волнением.

– Представляете: придрались к человеку за то, что не стал выпивать с ними! А он совсем был не пьющий. Даже папирос не курил. Из-за этого они и разъярились, а к этому ещё и злоба из-за меня. За мной, в то время, многие бегали, да всем отказывала. Выбор был невелик: пьяницы, наркоманы, лентяи. А он, как приехал к нам в село, так будто солнышко стало светить по-другому! – закончила она речь, в которой слышались плохо скрытые нотки безысходной тоски.

– В таком случае и вовсе непонятно: пропойцы жизнь поломали, а их же защищаешь! Где логика. Понимаешь, что говоришь?

– Ох, какие вы! Пьяницы тоже разные бывают: одни, просто хорошие люди, но выпивают от безысходности, от плохой жизни, оттого, что не могут ничего исправить, сделать, найти работу. От слабого характера и плохих семейных обстоятельств. Эти безвредные. Но другие заглядывают в стакан от лени и безделья. Оттого, что презирают, ненавидят всех и вся. Они не желают работать, но хотят иметь все удовольствия жизни. В своих неудачах они винят других, но только не себя. От них людям беды и несчастья. Это негодяи, которым не место среди людей. Я бы сама их ставила к стенке, чтобы не калечили жизни.

– Ой, какое разделение! Да все мужики одинаковые, какими пьяницами они бы ни были. И от нас им нужно только одно: залезть на шею жене и, как вампир, сосать из неё соки и деньги! – зло сказала Панда.

– Да, вижу, обижены вы на мужской род. Наша беседа бесполезна. Давайте не будем говорить на эту тему – мы не понимаем друг друга.

– Это точно! – ухмыльнулась молодая Гну.

Поезд подходил к станции и сосед Любы, по боковому месту (бывший мой, всю дорогу не проронивший ни слова), стал собирать вещи. Я пошёл к проводнице и попросил для себя освобождающееся верхнее боковое место, над Любой. Это означало быть её соседом и днём сидеть с ней за одним столиком. Получив разрешение, тут же перебрался на него и вскоре сидел напротив "обаяния". Троица, с презрением и свысока, смотрела, как я покидаю их "компанию".

После того, как мы тронулись от вокзала, в нашем купе опять повисла тишина. В воздухе осязаемо витала неприязнь наших попутчиц, хотя они и молчали. Бедная Люба сидела, не поднимая глаз. Вскоре подошло время обеда. Я достал снедь, собранную женой в дорогу, разложил на столике и обратился к "обаянию": – Люба, помогите мне съесть это великолепие.

Она засмущалась: – Нет, спасибо, я не голодна – у меня тоже есть еда.

Но, затем, махнув рукой, оставила стеснение и достала свои продукты: вареные яйца и картошку, сало, помидоры, огурцы, лук и мы отлично пообедали с безалкогольным пивом, которое было у меня, и чему Люба удивлялась, так как не знала, что оно бывает и безградусным.

– Вы что же, совсем не выпиваете или только сейчас, при мне? – задала она наивный вопрос.

– Совсем.

– Верю. По вашему лицу видно – оно у вас, как у начальника! – простодушно заключила Люба.

– Что же, они, не пьют что ли, не мужики?

– Почему, выпивают, но работа сдерживает, люди вокруг, ответственность – вроде и некогда.

Селянка была сама простота и давно утерянная нами наивность.

Глава 4

Я решил прекратить пустой разговор и попытаться узнать про её жизнь. Чтобы "подойти" к ней поближе, начал издалека, решив польстить и тем самым вызвать на откровенный разговор, тем более что с её стороны я чувствовал к себе хорошее отношение. Моя необыкновенная попутчица, тайком достала маленькое зеркальце и украдкой посмотрела в него.

Я заметил это и сделал ей комплимент.

– У вас всё в порядке и вы очень хороши собой!

– Ой, что вы? – зарделась женщина, – обыкновенная я, как все. Ничего особенного во мне нет.

– Не скажите. А за что тогда вас полюбил прекрасный парень Гена?

– Ой (она каждую фразу начинала с этого слова), а как вы узнали о нём? – её глаза округлились.

– Так корреспондент же, мне положено всё знать! – пошутил я. Затем объяснил, – вы сами упоминали его имя.

– Ой, я и не помню. А касательно мужа – эта тема такая тяжёлая для меня! Столько лет прошло, а всё помнится, как вчера, – глаза "мадонны" подёрнулись влажной поволокой.

Но я решил не отступать и услышать повествование о её супружестве с обожаемым Геной.

– Люба, вижу, вы души не чаяли в своём супруге и вам трудно об этом говорить. Но всё, же прошу вас рассказать о своей жизни. Чувствую, она была у вас трудной, но счастливой, а значит и интересной. Возможно, напишу про неё. Пусть вот такие, – я кивнул на дам, кидающих на нас сердитые взгляды, – учатся на вашем примере, меняют свои установки на бытие. И знайте, жизненный путь каждого человека интересен в своём роде и поучителен.