Михаил Башкиров - Чужое эхо

— Вполне. Передохните, через минуту продолжим.

За дверью в коридоре возникла приглушенная суета.

Бригерр повернулся на живот.

Стекло потускнело, и между створками обозначилась четкая разделяющая черта.

Бригерр оперся о локти.

Дверь бесшумно распахнулась, и в комнату вкатилось грузное кресло. На спинке белела свежая простыня.

— Устраивайтесь поудобнее.

— Спасибо, — Бригерр неуклюже поднялся, проковылял к креслу, развернул простыню, накинул на плечи и упал между толстыми, рыхлыми подлокотниками.

— Теперь расскажите подробнее, что вы знаете о происшедшем на Счастливой.

— С удовольствием бы, но… Флагман… Я дал ему слово…

— Но хоть объясните, как Флагман попал в капсулу.

— Не могу. Счастливая была его тайной, его идеей-фикс, его вечной мукой. Нет… Не надо больше о Счастливой!

— Вы часто встречались с Флагманом?

— Регулярно в каждом рейсе. Обычно сразу после ужина.

— Он сам назначал время?

— Вначале — да, но потом все пошло автоматически. Мы оба привыкли… У нас выработался своеобразный ритуал…

— Кто-нибудь из экипажа, кроме вас, удостаивался такой чести?

— Нет. При мне — нет, — Бригерр скомкал простыню у горла. — Все давно привыкли к его отшельничеству, и когда он впервые вызвал меня к себе в каюту, экипаж чуть голову не сломал, делая разные предположения. Постепенно регулярность наших встреч утихомирила даже самых рьяных. Конечно, кое-кто продолжал тихо завидовать, кое-кто прозрачно намекал.

— Вы сразу нашли общий язык?

— Общение затрудняла ширма. Я никак не мог заставить себя даже глянуть в узкую щель. Казалось, в нише прячется урод, калека, монстр…

— Место перед ширмой Флагман выбрал для вас специально?

— Скорее всего. Единственный в каюте стул был жестко закреплен как раз между большим информатором и координационным кубом.

— Бригерр, мы не сомневаемся в выдающихся способностях Флагмана, но скажите, возможно ли, управляя экспрессом из каюты, не допустить ни одной аварийной ситуации, ни одной задержки или опоздания?

— Вам лучше это знать.

— Да, прохождение «Комфортом» свободных маршрутов осуществлялось идеально, и, если учесть, что никто больше не отваживался на подобное, возникает естественный вопрос: не оказала ли влияние Счастливая на развитие Флагмана как искуснейшего навигатора?

— Но ведь Диагностика наверняка неусыпно контролировала его действия.

— Вы правы. Только контроль был ослаблен из-за вас. Мы слишком долго ждали возможности получить информацию о трагедии на Счастливой. Мы понадеялись на вашу лояльность, Бригерр, на ваше чувство долга, на вашу сознательность…

— Зачем торопиться? Я еще ни в чем не разобрался. Да и Флагман… Понимаете, я уже не представлял жизни без его монотонного, тихого голоса, меня страшно тянуло к этому нескончаемо бредовому монологу… Он полностью доверился мне, а вы хотите склонить меня к элементарному предательству? Дело не в Счастливой, дело в принципе…

— Флагман рассказывал преимущественно о Счастливой?

Не ответив, Бригерр вырвался из кресла, отбросил простыню и шагнул к двери. Створки вновь одинаково потускнели, спрятав линию раздела. Бригерр упрямо наддал плечом, и защита упруго оттолкнула его к креслу. Оставшись на полу, он прислонился затылком к выпирающему подлокотнику.

— Третий помощник Бригерр, объясните, почему в рейсе пятьсот двадцать три дробь семнадцать вы нарушили внутренний распорядок, самовольно покинули вахту и создали аварийную ситуацию в пищевом блоке?

— Ищете, к чему придраться? Каюсь — виноват. Не предупредил старпома о поваре. А у того проявилось типичное для данной модели расстройство.

— Сбой в последовательности движений?

— Да. Обычный эффект частых подпространственных переходов. Накануне повар чуть не загремел в миксер, и я решил сразу после завтрака провести замену синхронизатора. Но не успел. Пожаловал Александр Григорьевич: мол, Флагман срочно требует.

— До этого Флагман вызывал вас в столь неподходящее время?

— Я же говорил, все наши встречи были строго после ужина. Кто мог предположить? Теперь-то я понимаю: предчувствуя близость конца, он боялся не успеть. В общем, я оставил за себя старпома и отлучился на минуту. Будь Александр Григорьевич повнимательнее, и он сам бы заметил отклонения у повара, но его прямо взбесило, что заставляют сидеть на кухне.

— Вы сразу проследовали к Флагману?

— По пути заглянул в оранжерею — большая часть пассажиров сосредоточилась там. Тренинги и игротека тоже не пустовали. В общем, нормальная картина… Лишь в служебном коридоре пришлось повоспитывать одного типа — пробрался, оригинал, почти до самых дверей. Я ему любезно напомнил о соблюдении правил, а он тычет мне в нос блокнотом: пять тысяч знаменитостей! Видите ли, Флагмана хотел заполучить к себе в коллекцию.