Илья Ермаков - Письма к Молли или, P.S. Покормите белых голубей

– А у меня был попугайчик в детстве, – сказала она.

– Как его звали?

– Васька. Синенький такой. С зелеными перьями. Однажды… мама готовила на кухне, открыла клетку, чтобы он полетал по комнате. И забыла закрыть форточку. Улетел.

– Сколько тебе было?

– Семь.

Север сложил письма в папку.

– Я уверена, что он нашел новый дом. Он был храбрым. Я верю, что Ваську ждала увлекательная жизнь с приключениями.

– Так оно и случилось, Лита, так оно и случилось…

Север, сложив письма в папку, вернул ее в свой рюкзак, что стоял слева от него.

– Ты сейчас пишешь?

– Да, немного. Но все реже из-за того… что произошло в последние дни.

– Ах, ты об этом… И что ты пишешь?

– О приключениях. О том, как группа ученых отправилась искать затерянную цивилизацию.

– Ого! Ты меня даже заинтриговал. И что они там найдут, в затерянной цивилизации?

– Опасности. Неприятности. Чего еще ожидать от моей писанины? – он слегка усмехнулся.

Лита опустила голову ему на плечо и стала наблюдать за колыханием волн.

– Мне всегда нравилась одна твоя книга… «Ноты обнаженной души». Так ведь она называлась?

– Да.

– Просто потрясающая! Прямо дух захватывала! И такая… романтичная… то, что нужно.

Север молча смотрел на море. Он всегда ловил себя на том, что ему удобнее выражать свои мысли через письмо, нежели словами.

Хороший писатель – плохой оратор.

– А Молли знает о том, что ты пишешь?

– Да, знает. Я ей многое рассказываю.

– Хотела бы я с ней познакомиться. Почему вы подружились?

– Молли всегда была добра ко мне. У нас была… платоническая любовь. Мы понимали друг друга с полуслова.

– Это как… родство душ?

– Да, что-то похожее. Вроде того…

– А у нас с тобой… получится это? Как думаешь?

Он наклонился и поцеловал Литу в макушку.

– Да. У нас все получится. Вот увидишь.

Он почувствовал, как Лита прижалась к нему еще ближе. Она будто растаяла от его легкого поцелуя.

– Ян больше не появлялся?

– Нет… Он исчез и все. Полагаю, я многое понял после общения с ним.

– И ты думаешь это возможно… то, о чем он говорил тебе?

– Да. Я в этом уверен.

– Мистика прямо…

– Еще какая!

Какое-то время они так и сидели на той скамье на набережной у моря, пока Лита не спросила:

– Ты вспоминаешь Ви?

– Иногда. Но сейчас уже реже…

– Знаешь, как подумаю о ней, сразу становится так тоскливо… Жизнь – непростая штука. Кто же знал, что так все выйдет? Как же часто все складывает так, как мы того не ожидаем!

– И не стоит планировать свою жизнь дальше, чем на четыре минуты вперед.

– Ты прав. Произойти может все, что угодно.

– Например, вот мы сидим здесь, а через минуту над морем опустится инопланетный корабль и заберет нас.

– И куда мы полетим?

– Путешествовать по Вселенной.

– Мне нравится. Я бы хотела посмотреть на другие планеты и на тех, кто там живет.

Север набрался смелости и положил свою правую руку на плечо Лите. Она не возражала. Ему даже показалось, что девушка улыбнулась.

– Какие планы на сегодня? – спросил он ее.

– Пункт первый. Быть с тобой весь день. Он же последний. А у тебя?

– Все так же, Лита, все так же…

Море волновалось.

Ветер крепчал.

Осень скоро закончится, начнутся холода, и Северу придется купить новую куртку. В этой ему уже совсем холодно.

* * *

Свет люминесцентной лампы моргал, как в фильме ужасов. Кошмара добавляло то, что он находился в морге.

До сих пор он не может прийти в себя после пережитого ужаса.

Его холодные пальцы не переставали дрожать. Они были не просто холодными, но влажными. Это неприятнее всего. Он спрятал руки в подмышки, чтобы постараться согреть их теплом собственного тела, но истина такова, что и тело замерзло.

Сколько он себя помнил, ему еще никогда не было так холодно, противно и страшно одновременно. Теплая зимняя куртка не согревала, а напоминала слой снега, под которым он укрылся, как медведь в берлоге.

Более того, замерзло не только тело, но и мысли. Как же ему хотелось собраться с духом и проанализировать здраво все то, что с ним случилось. Но ничего не выходило.

Лампа в пустом коридоре мерцала и издавала неприятные щелкающие звуки. Холодный ментоловый цвет, в который были окрашены плитки стен этого морга, только омрачали ситуацию. Даже эта лавочка с металлической сеткой на сиденье не могла хоть немного нагреться от его тела.

Ожидание становилось невыносимым.

Голову одолевали тысячи мыслей, ни одну из которых он не мог развить или ухватиться за нее. Все они пролетали мимо его осознания.