Иван Яцук - Родственник из другой Вселенной

– Я и без всякого дара предвижу, что к нам зачастят всякие власти, благотворительные фонды и прочие бандиты, – без улыбки ответил Соколан. – И больше всего меня возмущают благотворители. Ни в один фонд я не верю. Чтобы стать благотворителем, надо быть очень богатым человеком и отойти от дел – раз. Во-вторых, иметь твердые моральные устои – это два. Надо сильно любить людей, верить в них, веровать в нечто большее, чем наши обычные желания и представления о жизни.

– А разве ты не мог бы стать благотворителем?– лукаво спросил Роман.

– Пока не могу. Я слишком занят делом. И таким делом, которое полностью противоречит сути благотворительности. Самое лучшее, что я могу сделать – это не отнимать у нищего его суму; не ловчить, не добывать деньги любой ценой, не убирать с дороги конкурентов нечестным путем. Само наше дело – это дело честное, нужное людям. В этом состоит наша благотворительность, лично меня это поддерживает в работе. Приходится иногда помогать и материально, но мы не афишируем нашу благотворительность. Когда я стану стариком, я тогда организую благотворительный фонд, но никогда не буду пиарить себя.

– Вот за это я тебя и люблю, Юрец, – с чувством сказал Роман, – больше всего ценю в людях открытость и честность. А насчет пророчества запомни. Проверишь, правильно ли меня учили.

–Кстати, – быстро ответил Соколан, скрывая неловкость за полученные комплименты,¬– забыл тебе сказать: я вчера прочитал, что сегодня в университете состоится встреча со столичной знаменитостью, приглашают всех желающих. Физик– теоретик. Будет читать лекцию о современной физической картине мира и новейших достижениях в области астрономии. Точно не помню, но что-то в этом роде. Ты же у нас интересуешься астрономией – можешь сходить.

– А может вместе?– тут же предложил Роман.– Самому как-то не хочется.

– Ладно, вместе так вместе,– после некоторого раздумья согласился Юра.-Мне торчать дома одному тоже неохота. Лекция, по-моему, в 16.00. Придется пораньше уйти с работы.

На следующий день, когда они пришли в университет, актовый зал был забит до отказа. Пришли студенты и преподаватели всех вузов и школ города: кого-то «попросили» придти, боясь, что зал окажется пустым; кого-то в самом деле интересовала физика и астрономия. Воздух был слегка наэлектризован, как всегда бывает при большом скоплении народа. Студенты громко разговаривали, смеялись, шутили, шумно усаживались, а потом то и дело вставали и куда-то уходили, потом опять возвращались, снова усаживались и вертели головами по сторонам, отыскивая знакомых, весело приветствуя их и приглашая к себе рукою а то и голосом. Откуда-то лилась джазовая музыка.

– Все, как всегда, – с налетом грусти сказал Соколан, оглядывая зал.

– А что ты хотел, – заметил Рома,¬ – не прошло и пяти лет, как ты здесь протирал штаны.

Они уселись в удобные кресла в середине зала и стали ждать. Вскоре на сцене появился проректор по научной части, этакий мягкий, рыхлый колобок с широкой желтой лысиной через всю полупустыню, и с ним невысокий сухощавый человек в тонких золотых очках, уверенно подошедший к трибуне.

– Господа, – начал проректор с улыбающимся гостепримным лицом,– к нам в город по своим служебным делам приехал ученый с мировым именем, академик, профессор, заведующий кафедрой теоретической физики Киевского университета Владимир Борисович Кильчинский. Несмотря на занятость, он любезно согласился прочитать вам лекцию, основанную на самых последних достижениях научной мысли в области физики и астрономии. Прошу внимательно его послушать.

– Не удивляйся и не дергай меня за рукав, – шепнул Истрин, – если я немного пободаюсь с ним.

– Не валяй дурака,¬ – также тихо ответил Юра и устремил заинтересованный взгляд на сцену.

– Итак, господа, приступим, – уверенно начал лектор. Для его роста трибуна оказалась высоковатой. Кильчинский быстро покинул ее и стал медленно расхаживать по сцене, собираясь с мыслями. Зал притих, рассматривая именитого гостя. Ничего особенного и выдающегося в нем не было: ладная поджарая фигура; энергичное, худощавое, тонкой кожи лицо; широкий, без морщин, высокий лоб с глубокими залысынами; острые, плоские виски; уши маленькие, оттопыренные – « локаторы», как называют их в детстве; губы тонкие, в ниточку. В лице – спокойное, величавое достоинство человека, знающего себе цену. Голос ровный, звучный, убедительный, привыкший властвовать, с некоторыми нотками начальственности и даже барства. А может, это только показалось Соколану.