Евгений Прошкин - В режиме бога

– Мне нравится «Джек», – кивнул Сигалов. – Только откуда тебе это известно?

– Грузовик. В одной из версий этого скрипта фура была заполнена не апельсинами, а бутылками.

– Это не я редактировал.

– Знаю. Но пьете-то вы вместе.

Керенский подбежал к столу и с поклонами выставил перед Кириллом бокал красного вина, а перед Виктором – тяжелый хрустальный стакан.

– Изволите чего-нибудь еще? – холуйски произнес он.

– Изволю, чтоб ты скрылся, – заявил Кирилл.

Александр Александрович развернулся на каблуке и, пританцовывая, засеменил прочь.

– Нехорошо это, – заметил Виктор, оборачиваясь. – Зачем ты с ним так?

– А они со мной – хорошо? Ты уже съездил, посмотрел. И что там теперь? – Кирилл подергал себя за рубашку, имея в виду не только одежду.

Сигалов понял, о чем говорит брат, но ответить оказалось не так-то просто.

– Там то, что должно быть, – выдавил Виктор, глядя в стакан. – Давно опечатанная дверь и повзрослевшая соседка. Я даже сравнил с реальностью, сам не знаю зачем… Теперь твоя квартира – такое же зеркало, как и весь Индекс.

– А хуже всего, что я знал заранее, когда они снимут эту поправку. Как будто она кому-то мешала… Меня выкинули из моего Индекса, и что изменилось? Ничего и не могло измениться. Зато теперь у меня нет собственного тела – в моем же мире. Я как бесплотный дух, вселяюсь в кого попало. В реальности я и есть бесплотный дух, но зачем надо было снимать поправку в Индексе?

– Я не знаю, что сказать… Но у тебя остался этот скрипт.

– Это пародия, а не мир. Здесь хуже, чем в пустоте, и меня здесь нет, я сюда захожу только для того, чтобы встретиться с тобой. Обычный линейный квест: капитан полиции везет арестованного по бесконечной дороге, больше тут ничего не происходит. Жить в этом скрипте невозможно.

Кирилл помолчал, выписывая окурком в пепельнице неспешные вензеля.

– Я бы давно убил себя, – сказал он. – Оставил бы вам Индекс в наследство…

– Ну-ка прекрати!

– Если бы я только мог это сделать… Но меня уже нельзя отделить от активного ядра, а программа не способна себя уничтожить. – Он невесело улыбнулся. – Пытался подсчитать, на сколько процентов я человеческое сознание, а насколько – код. Не сумел… Ладно, потерплю. Посмотрю, как всё закончится. Единственное, чего я не знаю: как всё это закончится. Хотя потом тоже будет жизнь – по колено в черном снегу. Но уж точно без меня.

– Это действительно настолько невыносимо? – осторожно спросил Виктор. – То, что ты испытываешь.

Кирилл тягостно помолчал.

– Это хуже всего, что ты можешь вообразить, – проговорил он. – Это вообще нельзя описать. Найди камеру сенсорной депривации и ложись туда на месяц. Или завяжи себе глаза и ходи так целый день. А вечером представь, что не снимешь повязку никогда. Никогда, – повторил Кирилл.

– «Почувствуй это – окунись в ад»?.. Вот что ты хотел мне тогда сказать? Граффити на школьном заборе, я видел.

– Не хотел. Но иногда нельзя не кричать, не получается. Я не должен был создавать Индекс. Если бы не он, я бы оставался обычным пациентом, и меня уже давно бы отключили. Просто дали бы мне уйти, ведь все люди когда-нибудь уходят, так устроена жизнь. А меня зачем-то потянуло в креатив… Наверно, некоторые мечты должны оставаться мечтами.

На последней фразе Виктор застыл и оторвал от губ стакан. Что-то подобное он уже слышал – про мечты. И тут же вспомнил, что сам говорил это Шагову, когда плакался о Мальвине. Такие разные темы и такие похожие мысли…

– Извини, что развел тут сопли. – Кирилл глотнул вина и вытряс из пачки новую сигарету. – Перед кем-нибудь другим можно было бы и поныть, но ты знаешь про Закат, и тебе самому не до смеха.

Он вдруг притих и склонил голову набок, словно вслушивался в шепот за стеной.

– Внезапные проблемки с силовым кабелем в Тунгусском дата-центре, – объявил Кирилл. – Похоже, до Заката открыть его уже не успеют. Коновалов совершенно ни при чем, всё получилось само и случайно. – Он заговорщически подмигнул.

Сигалов почувствовал, как у него запылало лицо.

– Господа начальнички захотели проверить, испугаюсь ли я за свою шкуру, – иронически заметил Кирилл. – Не испугаюсь, потому что шкуры у меня больше нет, даже виртуальной. Или они решили, что Закат моя выдумка? – Брат говорил будто бы в никуда, но при этом неотрывно смотрел Виктору в глаза. – Совсем осатанели, уже не знают, кого и в чем подозревать. Я у них теперь главный саботажник? Сами у себя время отнимают. – Кирилл откинулся назад и подвигал пепельницу так, что она то исчезала, то вновь появлялась. – Я думаю, всё это бесполезно. Закат неизбежен, какими бы причинами он ни был вызван. Мне хотелось бы встретиться с тобой еще раз. Успеем?