Михаил Михеев - Рассказы

Будь он один, он бы вел корабль с колоссальными ускорениями и уже был бы на Новой.

В жилом отсеке лежали люди. Сотня слабых, измученных полетом существ.

Лишняя перегрузка могла погасить в них еле теплящийся огонек жизни.

За три с лишним года полета умерло тридцать восемь человек. Самые пожилые. И самые слабые. При торможении опять начнутся перегрузки, сколько он привезет живых людей на Новую, Кэд не знал.

Он старался вести корабль плавно и осторожно и ухаживал за людьми как умел.

Он не мог уделять им много времени — энергии в аккумуляторе осталось так мало…

На экране переднего локатора грубой ориентировки курсовая точка мелко подрагивала возле прицельного перекрытия — корабль вошел в зону притяжения неизвестной планеты, она отклоняла корабль с курса, и автоматы включили рулевые двигатели.

Иногда поле экрана пересекали светящиеся черточки. Они или исчезали незаметно, или ярко вспыхивали.

Это космические пылинки ударялись о силовое поле защиты. Корабль весил многие тысячи тонн, пылинки не весили ничего. Но огромная скорость встречи освобождала и огромное количество энергии, и приборы регистрировали эти удары.

Все это были нормальные условия полета, реле бдительности Кэда никак не реагировало на происходящее.

— Пять часов… пять часов… Пять часов утра… — пропел автомат времени.

Музыкальный женский голос принадлежал диктору Центрального Телевидения Планеты. Конструкторы корабля еще перед Катастрофой попросили ее напеть сигналы времени корабельного автомата, чтобы там, в полете, в чужбинах космоса, этот милый женский голос напоминал звездолетчикам о далекой родной Планете.

Диктор телевидения погибла одной из первых при Катастрофе…

Кэд помнил эту женщину — изображение ее и голос надежно хранились в ячейках его памяти.

В Институте Звездоплавания он начал работать в отделе астронавигации, где учился управлять кораблями в условиях многократных перегрузок, которых не выдерживали люди. Многие из работников института любили музыку, литературу и живопись. На товарищеском совете отдела было решено, что Кэд должен, даже обязан разбираться хотя бы в основах искусства. Все усиленно взялись за его образование. Его водили на художественные выставки, концерты, литературные диспуты. Он слушал и смотрел. Ему помогали, объясняли. Многим даже нравилось с ним работать — ему не нужно было повторять дважды. Машинная память навечно запоминала все, что он видел и слышал. Киберлогика тут же пробовала выдавать какие-то оценки. Поэтому его гуманитарное образование оказалось выше, чем у любого рядового КВОМа.

Когда Телевидение решило познакомить зрителей с последними моделями завода КВОМов, на телестудию был послан именно Кэд.

Там он и встретил Главного диктора Телевидения.

Он стоял с ней вдвоем перед объективами телекамер. Она представила его зрителям. Задавала ему вопросы. Он отвечал. Тут Кэду пригодились его познания.

Конечно, он не мог иметь своего мнения, ведь он был все же машиной, но диктор умело вела разговор. Кэда выручала безошибочная память, и он не посрамил конструкторов завода КВОМов…

Потом Кэд простился со зрителями солидным поклоном — так его научили в институте. Она пожала ему руку.

На другой день в адрес института, на имя Кэда, пришло с полсотни бобинок фонопочты. Зрители выражали восхищение способностями Кэда. Киберлогика Кэда сделала вывод, что письма нужно отправить конструкторам, на завод КВОМов.

Однако сотрудники института сказали, что завод заводом, но он, Кэд, уже далеко не такой, каким его выпустили с конвейера, что письма адресованы ему, он их заслужил лично.

Письма поступали еще несколько дней. Потом их не стало.

Все закончилось в одну ночь…

В момент удара солнечного протуберанца институт Кэда находился на теневой стороне. Город мирно спал.

Никто не ведал о смертельной опасности, которую несла волна космического излучения по поверхности Планеты. От ионизации воздуха нарушились все энергосистемы, замолчало радио, нельзя было передать предупреждающий сигнал.

В эту ночь Кэд работал в институте. У него были смонтированы чувствительные индикаторы излучения, и он первым в городе уловил начало Катастрофы. Киберлогика тотчас включила основную НАДпрограмму, Кэд тут же присоединился к радиолинии жилых коттеджей, зычные динамики проревели в сонную тишину ночи, чтобы люди немедленно бежали в космическую лабораторию Института.