Пол Андерсон - Рассказы. Часть 2

— Думаю, нам здесь удастся славно поохотиться, — радостно произнес Рэдфетер и добавил: — Я имею в виду настоящих живых хищников, а не роботов из земных аттракционов.

— Уверен, — ответил Кан. — У нас еще будет на это свободное время.

— Кстати, Джейк, почему день на Митре продолжается шестьдесят часов?

— Это явление получило объяснение уже в первый год создания базы. Из старых отчетов порой можно почерпнуть весьма интересные сведения. В частности там говорится, что меньшее по размерам жидкое ядро планеты создает грандиозные приливы и отливы из-за очень малого изостатического трения, оказывает свое влияние и отсутствие естественного спутника. Но все это достаточно тривиально по сравнению со всей сложностью биохимической структуры планеты, которая похожа на земную, но эволюция здесь шла своим, особенным путем. Об этом свидетельствует уровень умственного развития аборигенов. Они ничуть не глупее людей. В конце концов это очень своеобразный, во многом неповторимый мир.

— Зачем тогда сворачивать исследовательскую программу? По сути дела человечество отказывается от Митры, — с сожалением промолвил Рэдфетер.

Кан со злостью ударил стиснутым кулаком по ручке своего кресла.

— Директоратом управляют идиоты! — грубо сказал он. — Все они не видят дальше собственного носа, раз доверились слепым расчетам бездушных кибервычислителей. Очевидно, что правящая верхушка Директората до смерти напугана последними данными, где говорится об истощении ресурсов Земли. И они решили свернуть всю программу межзвездных исследований. Неужели им не понятно, что без новых знаний, новых планет и жизненных пространств человечество обречено?

— Возможно, и правительство думает так же, — примирительно сказал Рэдфетер.

Кан сердито посмотрел на своего помощника. Иногда тот его сильно удивлял.

Яхта величественно спустилась по реке Бенисан, прошла мимо прилива и оказалась в бухте Желаний.

Огромный красно-золотистый шар солнца клонился к закату, играя в водной глади огненными бликами. На противоположном берегу возвышалась вершина горы Принцесса, поднявшаяся во всей своей гордой красоте над скоплениями островерхих крыш деревни Визайлет, а ближе к берегу, у пристани, белели паруса мелких суденышек, кажущихся на расстоянии распростертыми крыльями гигантских птиц.

Воздух был еще теплым, но сквозь приоткрытый иллюминатор на капитанском мостике Дэвид Трейкилл уже чувствовал свежесть морского ветра, приносившего с собой запах соли и йода с бескрайних океанских просторов.

— Ты не хочешь встать у руля, дорогая? — спросил Дэвид, с ласковой улыбкой обернувшись к жене.

— Конечно, — ответила она. — Если ты присмотришь за Вивиан.

Трэйкилл, уступив место у штурвала, неспешно прошел на корму и, спустившись в каюту, достал из холодильника бутылку пива. Дэвиду показалось, что мотор яхты работает с явными перебоями, и он подумал: «Скорее всего, сказалась перегрузка после недавнего шторма». Затем он вернулся на палубу, ведя за руку семилетнюю дочь, белокурую хорошенькую девчушку, удивительно похожую на свою мать, Леонору.

Трэйкилл опустился в кресло, стоящее на палубе, и с наслаждением потянулся, запрокинув голову и делая первый жадный глоток из бутылки. Холодная, терпкая жидкость забулькала в горле, принося человеку удовлетворение. Он повернулся в кресле и сказал, обращаясь к аборигену Митры Стронгтэйлу: [24] Сильный Хвост.

— Мне чертовски жаль, что мы возвращаемся, приятель.

Стронгтейл молчал, наслаждаясь пейзажем восточного побережья, покрытого высокими холмами, зеленеющими после зимних дождей, почти сплошь заросшими густым кустарником с яркими душистыми соцветиями.

Вивиан подбежала к Стронгтэйлу, прижимая к груди несколько маленьких мячиков. Глаза девочки горели радостным любопытством.

— Пожонглируй, пожалуйста, — попросила она.

— С радостью, — ответил абориген и подбросил нехитрые снаряды в воздух. Стронгтэйл обладал необыкновенным искусством оригинального жанра, где требовалась исключительная реакция и ловкость. Наверное, отчасти это объяснялось строением его тела он был похож на кенгуру с птичьей головой и длинными, словно у обезьяны, руками. Однако Трэйкиллу, проведшему среди аборигенов всю свою жизнь, короткое покрытое бурой шерстью тело приятеля представлялось куда более красивым и опрятным, чем тела иных представителей его, человеческой расы.

Стронгтэйл жонглировал самозабвенно, слегка приоткрыв тонкий клюв, издавая ряд самых немыслимых звуков, которые не смог бы имитировать ни один землянин, затем, переходя с удивительной легкостью на язык людей, сказал: