Юрий Никитин - Скелет в шкафу

Ингрид напомнила:

– Мы не в вашем подчинении, потому с вас взятки гладки.

– Да? – спросил он с сарказмом. – Если кто-то где-то погибает, виновного нужно найти обязательно.

– Что теперь? – спросила она.

Он вздохнул.

– Вы обратно в Москву, а мы будем стараться установить местоположение заложницы.

– Это просто, – сказал я. – У вас есть подробные карты?

Он сказал торопливо:

– Неужто повезло?.. Да, конечно!.. Иванов, немедленно карту!.. А как вам удалось…

Он оглянулся на Ингрид, та тоже смотрит изумленно, я пояснил:

– Пока капитан Волкова демонстрировала майору Левченко свои коленки, а потом и танец у шеста, хоть и без него, я быстренько качнул, что там у него на планшете.

– Ну-ну? – сказал он в нетерпении.

Прибежал молодцеватый солдат с большим раскладным трансформером. Поддубецкий досадливо взглянул на знойное южное солнце.

– Ни хрена не увидим. Все в дом!

В блиндаже он разложил планшет на весь стол, я воткнул в разъем свою флешку. Они с недоумением смотрели, как я моментально отыскал на ней подходящий снимок с американского спутника-шпиона.

– Вот, – сказал я и увеличил изображение, – здесь замаскированный бункер. Видите, в самом центре? Пройти к нему незамеченным не просто трудно, а как бы нельзя. Вот здесь дорога перекрыта, здесь охранение под маскировочной сетью, в этом месте… нет-нет, левее, стрелок с пулеметом и еще один, у него гранатомет и два пистолета.

– Два? – переспросил Поддубецкий с сомнением.

– Это аласийцы, – почтительно сказал солдат, что принес планшет, – в их клане так принято. Один в кобуре, второй сзади на поясом. Шик по-восточному.

Поддубецкий сказал невесело:

– Неужели они и аласийцев привлекли?.. Тоже верно, у них никакой дисциплины…

– С двумя пистолетами я видел троих, – подтвердил я. – Не в самом лагере, а на подступах.

– Ну да, – пробормотал Поддубецкий, – Левченко, хоть и отважный мужик, но не дурак, аласийцев в середину лагеря не впустит. Они могут и захватить… Для них среди наших своих нет. Спасибо, это очень ценная информация. Вы в самом деле помогли больше… чем я надеялся. Спасибо!

Я понял, что в последнем «спасибо» недосказанное «…а теперь валите на хрен, нам работать надо», кивнул Ингрид, и мы вышли на яркое солнце и под синее небо.

Ингрид спросила тихо:

– А как ты узнал?

– Не понимают, – ответил я еще тише, – что достаточно пройти мимо стола с их планшетом, как вся информация начнет качаться в мой карман.

– Ух ты!

– Теперь это просто, – сообщил я и добавил, – если знаешь как.

– А как?

– На флешке нужно установить нужную прогу, – начал я, посмотрел на нее и поинтересовался: – А тебе это в самом деле интересно? А извозчики на что?

Поддубецкий вышел из блиндажа достаточно скоро, взглянул на небо.

– Я вызвал вертолет, – сообщил он. – Вас отправят обратно. С благодарностью Мещерскому за то, что вы помогли установить место содержания заложницы.

Я напомнил:

– У них пять боевых групп.

– Пять, – повторил он задумчиво, – вряд ли. Для удержания заложницы, да еще в таком районе, достаточно и одной.

Ингрид вставила:

– Про пять я сама слышала.

Он отмахнулся.

– Деза.

Она сказала в сомнении:

– Может быть, и деза. Ради одной заложницы пять групп отправлять глупо. Но если у них здесь другие интересы?

– Тренирует, – поинтересовался он, – наших боевиков против ненаших. А потом наши тоже становятся ненашими. Это да, такое часто. Они и приходят к нам, чтобы обучиться, получить хорошее оружие и уйти обратно. Но у тех свои задачи…

Ингрид поинтересовалась:

– Хотите сказать, не поддержать тех, кто поселился прямо в центре их лагеря?

Поддубецкий пробормотал:

– У меня есть контакты с майором Черкесовым, который руководит тем лагерем подготовки. Выясню.

– А если он встанет на сторону полковника Громова?

Поддубецкий сказал с жесткой ухмылкой:

– Пожалеет. Наконец-то докажу, кто из нас круче. Хотя в какой-то мере вы правы, наша беда еще в том, как и любой спецслужбы, что на той стороне нередко оказываются люди из наших же рядов…

– Из ГРУ? – спросил я.

Он покачал головой.

– Я имею в виду вообще сторону закона, порядка, охраны… В рядах халифата сражаются, по нашим данным, около двенадцати тысяч выходцев из России.

– Выходцев? – переспросил я.

Он взглянул на меня внимательно.

– Я уже говорил, вы хорошо улавливаете смысл слов? Выходцев вообще-то больше, а я имею в виду именно граждан России с российскими паспортами. И кто потом с набранным опытом боев где-то под Багдадом или Дамаском вернется в Россию, что чревато.