Филип Фармер - Т. 11. Любовь зла. Конец времён. Растиньяк-дьявол

Следом за Абасой Хэл пересек этот импровизированный спортзал с дощатым полом. В следующей комнате за столом сидели три жучихи, очевидно, пришедшие к Абасе в гости.

Они шили, потягивали из высоких бокалов напитки и без умолку трещали. Из того, что он успел услышать, Хэл не понял ни одного слова, так как женщины очкецов, общаясь, использовали особый «женский язык». Но этот обычай уже начал постепенно отмирать по причине растущей урбанизации. Так что уже дочки Абасы вряд ли будут ему учиться.

Абаса провела Хэла дальше по коридору, распахнула перед ним дверь и провозгласила:

— Фобо, дорогой! У нас в гостях безносый Хэл Ярроу!

Хэл, услышав свою характеристику, улыбнулся. Первый раз однажды услышав это прозвище, он было обиделся, но потом понял, что очкецы не вкладывают в него уничижительного смысла.

Фобо пошел к нему навстречу, он был одет по-домашнему — только в алый кильт. Хэл, хотя видел очкецов без одежды уже много раз, каждый раз не переставал удивляться их странной анатомии: эта плоская, лишенная сосков грудь; эта странная конструкция, при которой плечи торчали прямо из брюшного позвоночника…

— Очень рад тебя видеть, Хэл, — сказал очкец на сиддо, а затем перешел на американский. — Шалом. Какой счастливой случайности мы обязаны твоим посещением? Присаживайся. Могу предложить тебе чего-нибудь выпить. Но компанию тебе не составлю — я уже принял свою дозу.

Хэл решил было, что ему удалось спрятать свой страх и нерешительность, по крайней мере внешне, но очкеца провести было невозможно:

— Что-то случилось?

Землянин решил не тянуть и решительно перешел прямо к делу.

— Да. Где я могу раздобыть кварту ликера?

— Тебе нужна выпивка? Шиб. Я провожу тебя. В ближайшем отсюда заведении собираются самые подонки общества. Так что у тебя будет хороший шанс понаблюдать вблизи данный слой общества Сиддо, о котором ты, без сомнения, не знаешь почти ничего.

Очкец залез в стенной шкаф и вытащил оттуда охапку одежды. Вокруг своего объемистого брюшка он затянул кожаный ремень, к которому была пристегнута короткая шпага в ножнах. Затем он прицепил к поясу еще и пистолет. На плечи накинул длинный ярко-зеленый плащ со множеством черных оборок и завершил свой наряд менингиткой с двумя искусственными антеннами — отличительным знаком клана Кузнечика. Когда-то все очкецы были обязаны вне дома носить свои знаки отличия, но теперь клановая система ослабла, к ее символике стали относиться более небрежно. Единственной сферой, где принадлежность к тому или иному клану играла еще какую-то роль, была политика.

— Мне, пожалуй, тоже следует выпить чего-нибудь покрепче, — сказал Фобо. — Видишь ли, я, как профессиональный сочувственник, постоянно сталкиваюсь со случаями, которые сильно действуют мне на нервы. Ежедневно ко мне на прием приходят множество разнообразных психов и невротиков, и основной принцип моей терапии состоит в том, чтобы влезть в их шкуру и поглядеть на мир их глазами. Затем я вылезаю из их шкуры и ставлю диагноз. Используя это (он постучал себя по голове) и вот это (он постучал себя по носу), я становлюсь ими даже больше, чем собой, и вот тогда-то мне иногда бывает трудно их излечить, потому что вместе со своей сущностью я теряю и медицинские познания.

Хэл знал, что подразумевал Фобо, указывая на свой нос: две высокочувствительные антенны, скрытые под выступающим хрящом, могли определить тип и уровень эмоций его пациентов: запах пота очкеца мог рассказать сочувственнику больше, чем выражение его лица.

Прежде чем выйти, Фобо подробно доложился Абасе, куда идет, и они на прощание нежно потерлись носами.

У дверей Фобо протянул Хэлу маску, сделанную в виде лица очкеца, и сам натянул такую же. Хэл не стал спрашивать, для чего это нужно, он знал, что во всем Сиддо существует обычай носить ночемаски. Они служили для того, чтобы сберечь лицо от различных насекомых, но, кроме того, еще имели некоторые социальные функции.

— Мы, представители высших классов, надеваем их, когда отправляемся… как это будет по-американски?

— Кутнуть? — предположил Хэл. — Это значит, когда представители высших классов идут повеселиться в трущобы.

— Кутнуть, — повторил Фобо. — Обычно, когда я иду в подобные места, я не надеваю маски, потому что иду повеселиться, посмеяться с людьми, а не над ними. Но сегодня, ввиду того что ты — мне не очень удобно тебя так называть — безносый, я думаю, нам обоим будет спокойнее в масках.