Филип Фармер - Т. 11. Любовь зла. Конец времён. Растиньяк-дьявол

Но Хэл Ярроу все же почувствовал раздражение: этот тип уж слишком много себе позволяет! Хэл сделал над собой усилие, чтобы взять себя в руки, и напомнил сам себе о словах Предтечи: «Все люди братья, но одних Отец любит больше, а других — меньше». В конце концов, этот пустомеля не виноват в том, что на этот рейс все билеты в каюту первого класса были проданы и Хэлу пришлось выбирать между каютой для людей более низкого ранга и перспективой ожидания следующего рейса.

— Со мной все шиб [3] Шиб — сокращение от «шибболет» — «колос» (иврит). Фармер намекает на описанную в книге Судей Ветхого Завета историю, когда израильтяне отличали своих соплеменников от врагов-филистимлян, заставляя произносить это слово: в языке филистимлян не было звука «ш», и те произносили «сибболет». Оттуда это слово перекочевало в современный американский сленг, где означает «нечто пристойное, правильное; обязательный признак чего-либо». , — сказал Ярроу, словно извиняясь.

Сосед с облегчением вздохнул:

— В таком случае, надеюсь, вы не будете иметь ничего против, если я чуть порасспрошу вас о вашей специальности? Только не считайте меня любопытной Варварой — ха-ха-ха!

— Нет, я ничего не имею против, — сказал Хэл. — Козл, хоть и считается мастером на все руки, все же ограничен рамками одной-единственной дисциплины. Но он старается, насколько это в его силах, охватить максимум смежных с ней профессий. Ну, например, я козл в лингвистике. Но, вместо того чтобы специализироваться на каком-то одном направлении, я расширяю свои познания во всех доступных мне областях. Это дает мне возможность видеть работы отдельных специалистов во взаимосвязи и помогать им, указывая на все новшества и открытия в смежных темах. У самих специалистов просто не хватает времени на то, чтобы ознакомиться с тысячами статей своего профиля, а это неизбежно ведет к ограниченности и снижает эффективность исследований.

Козлы есть в любых сферах профессиональной деятельности И, честно говоря, я рад, что работаю именно в этой отрасли науки, потому что, будь я, например, козлом в медицине, я бы просто утонул в информационном потоке. На гения я явно не тяну, и мне пришлось бы работать в группе. Количество публикаций в области медицины, или физики, или электроники, или какой хотите еще науки настолько огромно, что не только одного человека, а целой группы может не хватить на то, чтобы привести все это в порядок. По счастью, я всегда интересовался лишь лингвистикой и был за это вознагражден: у меня есть время на собственные исследования.

Казалось бы, можно для этих нужд приспособить компьютер, но даже комплекс компьютеров — не более чем глупая машина. Для того чтобы оценить информацию и рассортировать ее по достоинству, необходим человеческий разум, и к тому же достаточно проницательный. И лишь тогда можно будет передавать результаты исследований различным специалистам, к их вящей пользе. Козл — это, если хотите, природный коллектор. Однако все это дается иногда ценой времени, отводимого на сон: я могу работать по двенадцать часов в сутки ради пользы и славы церкводарства, во имя светлых идей Сигмена!

Последнее высказывание гарантировало ему, что, если этот любопытный тип из уззитов или их соглядатаев, ему не о чем будет писать в рапорте.

Хэл почти не сомневался, что его сосед действительно является тем, за кого себя выдает, но он осторожничал, стараясь исключить малейший повод для подозрений, если тот все же вдруг окажется шпионом.

На стене вспыхнул красный свет и загорелась надпись, рекомендующая пассажирам пристегнуть ремни. Через десять секунд экспресс снизил скорость до километра в минуту. Корабль пошел на снижение: внизу показались огни и небоскребы Сигмен-Сити. Еще десять лет назад город назывался Монреалем, но теперь его переименовали: сюда официально была перенесена с Исландии столица союза Гайяак. Раскинувшееся внизу море огней пересекала темная ленточка — река Пророка (бывшая река Святого Лаврентия). Пали Сигмен-Сити возносились на высоту пятисот метров, и в каждом проживало не менее ста тысяч душ.

Но в центре мегаполиса, в квартале парков и правительственных зданий, ни одно строение не превышало пятидесяти этажей. Там находился и Университет Сигмен-Сити, в котором работал Хэл. А жил он в одном из ближайших пали.

Хэл отстегнул ремень и стал пробираться к выходу. И только сейчас, окунувшись в толпу, от которой он отвык в заповеднике, он вдруг понял, что его так раздражало всегда, но он не смел себе в этом признаться: везде и всюду — тесные пространства и сотни людей, спрессованные, словно кильки в банке, которые еще к тому же толкаются, пихаются и весьма сильно пахнут.