Герберт Франке - Сириус транзитный

Вправду ли сбылась его мечта о полетах? Каждый день он пилотировал свою машину от аэродрома «Запад» к аэродрому «Восток» и обратно, первый вылет в десять утра, второй — в четыре пополудни; рутина приготовлений, формальностей, заполнение бумаг, проверка контрольного списка, ожидание разрешения на взлет, а затем набор высоты, полет, посадка — как он полагал, главные задачи командира корабля… На самом же деле ему почти не приходилось вмешиваться, контроль давно был передан автоматам. Только после посадки он опять принимался за работу-с другими формулярами и перечнями.

Сам полет продолжался час двадцать и в основном проходил внутри смогового слоя. Лишь иногда, при высоком атмосферном давлении, внизу можно было различить город, и пусть сквозь дымку и выхлопные газы он казался плоским и серым, все равно эти редкие дни приятно разнообразили монотонность будней. Однажды, еще во время учебы, Барри получил разрешение пробить смоговый пласт и выйти в прозрачные верхние слои, где пока были белые облака, похожие на комки ваты в незримой жидкости, яркое солнце, темно-синее небо. А ночью, в показном полете, он даже видел звезды и Луну — и, хотя кое-что знал об этом из учебных программ, все-таки был потрясен, когда наяву увидел то, что до сих пор было лишь умозрительной схемой. Собственно, только тогда он и поверил по-настоящему в прорыв человечества в Космос, в существование чужих небесных тел, которых достигли немногие избранники, в успехи космической техники, новые завоевания науки, позволившие вырваться далеко за пределы Солнечной системы, в наличие чужой жизни, о которой по-прежнему ходили только слухи, в эпохальные достижения высокоразвитой техники, которые по военным соображениям сохранялись в тайне. Ведь где-то в Азии еще шла война, последние схватки с силами неволи, которые отчаянно отбивались от армий свободного сообщества народов.

Барри всего несколько месяцев работал в авиакомпании, но уже решил сразу по истечении пятилетнего контракта подыскать себе новое поле деятельности. Хотя он и не покидал города, не покидал страны, но все ж таки встречался с коллегами, которые пилотировали более тяжелые машины, летали на более дальних линиях, бывали в других странах, на других континентах. От них он слышал, что даже на Земле еще уцелели нецивилизованные регионы, поселки там лежали среди девственных просторов, и людям был разрешен доступ в этот дикий край, где гражданин, конечно, не мог рассчитывать на столь совершенную безопасность, как в цивилизованных государствах, но зато и меньше был скован всяческими ограничениями; люди энергичные и инициативные еще вполне могли самостоятельно стать на ноги: подыскать жилье, выбрать профессию, решить, чем заняться, использовать удачу и нести за это ответ-остатки давнего, первобытного образа жизни.

Лишь раз он едва не отказался от этой идеи-когда познакомился с девушкой Синди, которая служила в одной из электронных фирм. Хрупкая и впечатлительная, Синди таила в себе неброскую прелесть, которая становилась зримой, только когда девушке было хорошо, когда она радовалась, была счастлива. Барри знал ее пока недолго, видел редко, но все же чувствовал, что мало-помалу между ними возникает близость. И, встречаясь по выходным, заглушая мысли об однообразии своей работы, они оба испытывали чуть ли не блаженство-раньше Барри даже представить себе не мог ничего подобного.

Иногда он рассказывал ей про свои юношеские затеи, про тогдашние мечты, но куда чаще-про Гаса, о котором она скоро узнала больше, чем о нем самом. Однажды- это было летом, на уик-энд, — они поехали в космопорт, откуда уходили ракеты в глубины Вселенной. Долго стояли они на гостевой террасе, облокотясь о высокий парапет, и наблюдали, как стартуют стройные аппараты, похожие отсюда, издалека, на иглы, способные проткнуть смог, а может быть, и небо, на деле же исполинские сооружения, напоминающие церковные колокольни минувших времен и в какой-то мере даже сходные с ними назначением. Грохот был такой, что они едва слышали друг друга, пламя двигателей слепило глаза, без темных очков невозможно смотреть, а когда наконец ракета на огненном столбе выхлопа поднималась в воздух, смоговый пласт, еще не успев соприкоснуться с ее острием, расступался, и на несколько мгновений можно было заглянуть в синюю беспредельность.

Затем они пошли в большой планетарий, который был создан с одной-единственной целью-передавать народу впечатления, накопленные ракетолетчиками, пионерами нового времени. Они сидели, держась за руки, под огромным куполом, среди многих тысяч зрителей, заполнивших круглый зал. Лампы стали медленно гаснуть, зазвучала торжественная музыка, унылый серый купол вдруг налился прозрачностью, засветился синевой, все ярче, все лучезарнее, и наконец, когда лампы совсем погасли, их как бы окутала лиловая пустота-они парили в пространстве словно на обсервационной платформе летательного аппарата. Стемнело, мириады звезд вспыхнули в черноте белыми пунктирными узорами, рисунок созвездий менялся, они собирались в похожие на облака сгустки, мимо мчались метеориты, тучи космической пыли, но вот-чужая солнечная система, планеты… Посадочный маневр, стремительное приближение поверхности, сплошь изрытой глубокими складками, выход на параболическую орбиту, секундное зависание над нужной точкой- и посадка в вихре взметнувшегося к небу, докрасна раскаленного песка. Чужие миры, континенты и моря, горы и долы, экзотические растения, неведомые животные, какие-то хрупкие существа боязливо подходят ближе… Легкий пряный ветерок с холмов обвевает лицо, доносит аромат странных цветов, хмельной и волнующий… И все это видели астронавты? Именно так выглядят вновь открытые небесные тела? Комментарий отсутствовал — зрители были вольны считать эти картины либо реальностью, либо научной фантастикой. И сделано это было наверняка умышленно, ведь в стране, где еще орудовали шпионы чужой, злонамеренной власти, невозможно без оговорок демонстрировать общественности последние достижения собственной мощной техники.