Эразм Батенин - Бриллиант Кон-и-Гута

Шедит-Хуземи сел и опустил голову.

Президент оглядел сидевших за овальным столом ученых и спросил:

— Угодно ли еще кому-нибудь высказаться по данному вопросу?

Все промолчали.

— Тогда я формулирую наши выводы. В глубине Центральной Азии, на линии восточной долготы 4 часа 41 минуты 43 секунды от Гринвича, в глухом месте, именуемом Сары-Яз, недалеко от древнего, засыпанного песками селения Исфара, по руслу реки того же имени имеется пещера, вероятно, бывшая в давние времена рудником, по имени Кон-и-Гут, что значит рудник исчезновения или погибели. Древняя легенда, записанная арабским писателем Авиценной, указывает на то обстоятельство, что данная подземная пустота имеет три галереи, из которых левая и правая содержат в себе скрытые там неизвестными лицами, именуемыми автором «мудрецами», сокровища. Что это за сокровища — неизвестно. Авиценна рекомендует исследователям этой пещеры иметь при себе специальные инструменты и светильник, подлежащий впоследствии замене какими-то светящимися камнями, возможно, фосфором. Равно, он своеобразно отмечает опасности пути, возникающие от каких-то «талисманов», т. е. предметов, имеющих человеческое обличье и способных причинить исследователю даже смерть.

Остается дешифрирование надписи рокандского камня.

С решением этой задачи новые участники предполагаемой экспедиции получат в свои руки все возможные данные, которые установлены благодаря указаниям работавших над вопросом ученых.

В этот момент в лихорадочно работавшем мозгу Гарримана пронеслась мысль о том, что еще никто не сказал ничего по поводу сокровищ, которые находятся в глубине этой таинственной пещеры.

— Но что же это за сокровища?

И внезапно, под наитием силы своей молодой стремительной фантазии, Гарриман воскликнул так громко, как будто он находился не в Королевском Географическом институте, а на матче в бокс:

— Но что же это за сокровища?

Высокий голосок оборванного мальчишки звонко раздался в залитом огнями зале. Король откинулся на спинку кресла и вперил свой взор в Гарримана. Ученые, сидевшие к нему спиной, обернулись и с нескрываемым удивлением разглядывали грязное оборванное существо, стоявшее у пюпитра со скомканной шляпой в руке и сверкающими глазами.

Фон Вегерт молча пригнул мальчика за плечи к скамье и быстро шепотом произнес:

— Тише, мальчуган. Вот вам вторая булка. Жуйте ее и молчите.

Гарриман, красный от волнения, задыхающийся от волновавших его мыслей и чувств, покорно сжался и почти скрылся с головой на своем месте под пюпитром.

— Так, значит, он заметил, что я утащил у него его пакет, — медленно стала просачиваться мысль в его мозгу.

В руке своей он ощущал новый хлебец, подобный тому, который он уже съел, но хлебец, так легко и свободно ему доставшийся, уже не возбуждал в нем интереса.

На вопрос Гарримана ответил русский профессор Медведев.

— Вопрос поставлен молодым джентльменом своевременно. Я полагаю, что в те времена, когда войска Великого Александра шли по реке Исфаре завоевывать Роканд, хан Роканда и все его население, бежавшее от грозных полчищ врагов в горы и пустынные места, сделали из Кон-и-Гута хранилище, в котором ими были спрятаны наиболее драгоценные предметы из их имущества. Но я сознаю, что это только половина возможного решения задачи. Неясно, что заключено под корнями другого растения, в другом ходе Кон-и-Гута. Все это суждено узнать будущей экспедиции.

— Если позволит судьба, — как будто про себя произнес Шедит-Хуземи.

При начавшемся снова обмене мыслями среди ученых, фон Вегерт, наклонившись к Гарриману, сказал:

— Как вы здесь очутились? Расскажите мне тихонько, кто вы такой?

— Я — Гарриман, — ответил мальчик.

— Так. Как ваше имя?

— Джон.

— Вы очень голодны?

— Теперь не очень.

— Вы часто бываете голодным?

— Днем почти всегда, а ночью всегда.

— Где вы живете?

— Теперь нигде.

— А раньше?

— Раньше у Водслея.

— Кто это Водслей?

— Он торгует старым платьем на Нижнем рынке.

— Вы торгуете вместе с ним?

— Нет, я занимаюсь другим делом.

Смутное подозрение опасности такого допроса всколыхнуло было все существо Гарримана, но симпатия к этому столь строгому по виду человеку с живыми, ласковыми глазами пересилила недоверие. Гарриман окинул фон Вегерта быстрым взглядом и улыбнулся.

— По-видимому, вы попрошайничаете? — продолжал фон Вегерт.

— О, нет! — воскликнул Гарриман. — То, что я делаю, и хуже и лучше этого.