Филип Фармер - Т. 12. ЭКЗОРЦИЗМ. Образ Зверя. Апофеоз

Конечно, была еще и Долорес. Возможно, она могла бы остановить старуху. Но опять же могла и не сделать этого. Ее позиция в настоящей ситуации оставалась двойственной. А он подозревал, что ее представление о том, что хорошо для нее, Долорес, может и не совпадать с тем, что пошло бы на пользу ему. Разумнее всего было бы не преследовать баронессу, а попытаться выбраться из дома, пока та не подняла тревогу.

Облако смога в комнате стремительно исчезало. Когда он подходил к Двери, от зеленоватого тумана не осталось и следа. Дверь открывалась в кабину лифта, сделанного в конце девятнадцатого столетия. Ему вовсе не нравилось, что он может застрять в ней, как в ловушке, но другого пути не было. Он нажал кнопку «Вниз». Ничего не произошло, только над кнопкой загорелась маленькая лампочка. Тогда он повернул вниз маленький переключатель, расположенный рядом с кнопкой. Кабина пошла вниз. Когда он повернул рычажок вверх, кабина остановилась. Он нажал кнопку «Вверх», повернул рычажок, и лифт начал подниматься. Убедившись, что он научился управлять лифтом, Чайлд спустился только на второй этаж. Если баронесса уже подняла тревогу, то его будут ждать на первом этаже. Его, конечно, могли поджидать в любом месте, но Чайлд решил рискнуть.

Дверь, через которую он вышел из лифта, ничем не отличалась от остальных дверей в доме. Вот почему он не знал о существовании лифта. Он оказался рядом с комнатой Магды. С лестницы послышались приближающиеся голоса и шум шагов. У него не было времени искать незапертые комнаты, поэтому он проскользнул в спальню. Тело Глэма все еще находилось в постели Магды. Стенная панель, открывающая вход в потайной лаз, была открыта. Секунду он раздумывал, не спрятаться ли среди подушек, но потом подумал, что его сразу обнаружат, как только решат вынести тело Глэма. Не оставалось ничего другого, как вновь войти во внутристенный проход.

Он ждал недалеко от входа, приготовившись всадить рапиру в шею или живот первого, кто сюда сунется. Клинок дрожал в его руках от нервного возбуждения. Он никогда не брал уроков фехтования и, соответственно, не имел нужных навыков, так что был не настолько опасен с холодным оружием в руках, как ему бы хотелось. Чтобы эффективно использовать холодное оружие, надо хотя бы знать, куда стоит бить, а куда наносить удары бессмысленно, иначе клинок может отскочить от кости и нанести только легкую рану противнику.

Чайлд тихо выругался. Он был настолько поглощен мыслями о том, как правильно использовать рапиру, что не заметил начавшейся эякуляции. Из-за мощного оргазма рапира сама собой вылетела из его руки и со звоном упала на пол. Ударила струя спермы, и душный проход заполнился едким запахом. Он поднял шпагу и стал ждать. У обитателей этого дома обоняние могло быть гораздо более чувствительным, чем у людей, — Чайлд уже допускал, что они не люди, — вероятно, они скоро почувствуют его присутствие по запаху спермы. Стоит ли немедленно уходить? И если да, то куда идти? Повторить недавно пройденный путь?

Он уже давно от них бегает. Пришло время дать достойный отпор.

Огонь.

Он заглянул в комнату. Дверь в нее по-прежнему была закрыта, звук голосов глухо доносился до него. Раздался визг, и Чайлд похолодел. Так может визжать только разъяренная свинья. Последовали крики, опять визг свиньи. Звук голосов затихал, компания удалялась по коридору. Чайлд вновь вошел в комнату и приступил к поискам. Скоро ему удалось найти то, что было нужно. На книжной полке стояло несколько книг. Он стал вырывать и комкать страницы. Разорвав несколько подушек, он высыпал их содержимое на скомканную бумагу и с помощью зажигалки, найденной в сумочке, поджег бумагу. Огонь вспыхнул и перекинулся на шторы.

Чайлд распахнул дверь в коридор, открывая дорогу сквозняку — буде такой здесь возможен. Прихватив с собой пачку «Тайме» и пару книг, он вышел в проход. Найдя недалеко от входа одностороннее зеркало, Чайлд разбил его рукояткой рапиры, чтобы еще больше усилить ток воздуха. Он разжег огонь в проходе, где пол был обит старыми высохшими досками, рассчитывая, что они вспыхнут, как подлесок на холмах на исходе засушливого лета. Затем он вернулся в комнату с разбитым зеркалом и поджег огромную кровать с балдахином.

Почему он не сделал этого раньше? Наверное, потому, что был слишком измучен, чтобы думать, вот почему. Не более того. А сейчас он просто дает сдачи.

Если ему удастся найти комнату с окнами, выходящими вовне, он без раздумий выпрыгнет из окна, даже если это окончится падением с третьего этажа. Пусть они тут повозятся с пожаром, пока он доберется до своей машины и сообщит в полицию.