Филип Фармер - Т. 12. ЭКЗОРЦИЗМ. Образ Зверя. Апофеоз

Когда Чайлд вошел, присутствующие громко переговаривались друг с другом, но стоило ему приблизиться к кубу, и гул перешел в тихий шелест голосов. Пао поднял руку, призывая к молчанию; воцарилась тишина. Слуга принес тяжелый стул с тремя ножками, на спинке которого оказался вырезан какой-то символ, представляющий собой букву «дельта», один конец которой заглатывает широко распялившая рот рыба.

— Садитесь, пожалуйста, — произнес Пао.

Чайлд опустился на стул и, откинувшись на спинку, поморщился. «Символ» больно врезался ему в спину.

Серебристый тусклый кубок зажегся, замерцал ярким светом. Сияние усиливалось, становилось все больше; Чайлду даже почудилось, что кубок вот-вот расплавится.

Прошелестел благоговейный шепот.

Пао улыбнулся и сказал:

— Вы, Геральд Чайлд, нас очень обяжете, если сконцентрируете все внимание на кубке.

— Сконцентрировать внимание? — ответил Чайлд. — Но как?

— Просто смотрите на него. Хорошенько смотрите. Пусть его образ заполнит весь рассудок. Вы скоро поймете, что я имею в виду.

Чайлд пожал плечами. Почему бы и нет? Странная процедура да и сам кубок возбудили его любопытство, а собравшиеся явно не желают причинить ему какое-либо зло. Определенно, с ним обращаются сейчас гораздо лучше, чем у барона Игеску. Сидя на стуле, он принялся рассматривать удивительный кубок. Он имел широкое основание, украшенное маленькими выпуклыми фигурками, очертания которых расплывались. Приглядевшись, он различил изображения мужчин, женщин, странных животных. Все они участвовали в грандиозной оргии. В этом сплетении тел проглядывали небольшие кубки, напоминавшие тот, который стоял перед ним, только они были целыми. Чайлд с любопытством разглядывал бесчисленные сцены, составлявшие орнамент. Вот женщина, наполовину скрывшаяся в кубке; создание, похожее на лондонского оборотня, каким его сыграл Генри Халл, засунуло свой длинный член в ее анус. Еще одна группа, изображенная сбоку, плохо различимая с того места, где сидел Геральд, состояла из двух фигурок. Мужчина вылезает из кубка.

Ноги еще упираются в донышко, а вздыбившийся член торчит в воздухе, обвитый щупальцами твари, похожей на спрута с шестью конечностями. У этого невероятного существа различались и мужские, и женские половые органы, как у гермафродита. Оно удовлетворяло похоть человека, одновременно доводя и себя до экстаза.

Чайлд понятия не имел, что значит эта сцена, но чувствовал, что она должна символизировать плодовитость, потенцию. Нет, не способность зачать ребенка, а в ином значении.

Ему казалось, что стоит немного напрячь воображение, и смысл композиции станет ясен. Но мысль ускользнула.

У кубка была изящная тонкая ножка. Ее обвивало какое-то змееподобное существо, голова которого, постепенно становясь плоской, переходила в рисунок, украшающий широкую чашу. Пара несимметричных черных глаз единственные сгустки темноты на сверкающей серебристой поверхности.

Если на внешней стороне имелось лишь стилизованное изображение змеиной головы, внутри роились, словно диковинные насекомые, непонятные геометрические узоры.

Когда Геральд смотрел на них, они начинали двигаться, а когда удавалось на мгновение приковать к месту взгляд, выделить какую-то одну фигуру, он, казалось, начинал понимать их скрытый смысл, хотя, естественно, раньше никогда не сталкивался ни с чем подобным.

Тем временем сияние, исходящее от кубка, становилось все ярче. Голоса постепенно стихли. Неожиданно Чайлд обнаружил, что его слух невероятно обострился.

Он улавливал дыхание каждого из присутствующих (кроме своего), стук дождя, барабанящего где-то вдалеке по крышам и стенам, даже бульканье воды, растекающейся по асфальту.

Но вот до него донеслось какое-то шипение. Чайлд сначала никак не мог определить, откуда оно исходит Звуки казались такими отдаленными, слабыми. Потом его осенило. Не надо было даже оборачиваться, тем более что ничего приятного он не увидит. Создание в лоне Вивьен!

Змееподобное существо вылезло из убежища и теперь свисало меж стройных ног, укрытое длинным платьем.

Бородатая головка уперлась глазками в пол, окаймленный тоненькими усиками рот распахнут, мелькает раздвоенный язычок. Какие чувства оно хочет выразить? Ярость?

Вожделение? Или что-то иное? Благоговейный страх, преклонение?

Кубок сиял все ярче. Удивительно, но теперь Чайлд мог смотреть на него, не рискуя ослепнуть. Обжигающая, раскаленная белизна заполнила глаза, затопила рассудок.