Владимир Михайлов: Тело угрозы

– Такого решения я еще не принимал, – ответил Гридень. – Я, все мы просто хотели насладиться зрелищем предстоящего близкого прохождения небесного тела в обстановке, где ничто не помешало бы смотреть и восторгаться.

– Ну, – утешил его лейтенант, – не думаю, что вы лишитесь такой возможности: до базы, куда мы вас отведем, почти трое суток хода.

– И, разумеется, вести корабль будут ваши люди?

– Боюсь, сэр, что вы совершенно правы. Но поскольку вы не знаете за собой вины…

– Молодой человек, – сказал Гридень, – не дай вам Бог знать все, что знаю я. Иначе жизнь покажется вам очень уж пакостной. А сейчас – мне настоятельно необходимо переговорить с командиром корвета с глазу на глаз. Поверьте, это очень важно не только для меня.

– Не уверен, сэр, захочет ли он…

– Если вы позволите мне сказать ему несколько слов сейчас – по радио, в вашем присутствии, – я уверен, что он не станет возражать.

– Но только в моем присутствии, – сказал лейтенант после колебания.

– О, разумеется.

Связь с дрейфовавшим по соседству кораблем даже не пришлось устанавливать: она поддерживалась постоянно, на рации работал американский матрос. Лейтенант попросил соединить его с мостиком. С командиром.

– Сэр, владелец задержанного корабля просит разрешения переговорить с вами.

– Да? Как там они ведут себя? Осложнений не возникало?

– Все наилучшим образом. Имеется взаимопонимание.

– Оружие?

– Обнаружено лишь стрелковое – у части экипажа, хотя они называют себя пассажирами. Все изъято, сэр, – поспешил лейтенант опередить следующий вопрос.

– Как вы там объясняетесь? Через переводчика?

– Джентльмен – я имею в виду владельца – говорит по-английски не хуже нас с вами.

(В какой-то степени это было искажением истины: по-английски Гридень говорил лучше обоих моряков. Правда, не на американском диалекте.)

– Ну так что же он хочет мне сказать? Но коротко.

– Прошу, – пригласил лейтенант.

– Коммодор, – проговорил Гридень в микрофон, даже не спросив о подлинном звании моряка – наверняка повышая его на ступень-другую. – У меня единственная просьба: прежде чем предпринимать дальнейшие действия, проверьте – доложена ли вам уже расшифрованная радиограмма за подписью начальника сектора “Пасифик” разведки ВМФ США. Если еще нет – свяжитесь с абонентом закрытой связи по номеру… – он произнес с дюжину цифр, – он имеется в справочнике номер ноль в вашем сейфе, и сообщите ему, что в вашем распоряжении находится обладатель номера (еще дюжина цифр). Это избавит вас от серьезной ошибки. Остальное он скажет вам сам.

– Верните микрофон лейтенанту! – приказал возмущенный голос. – Лейтенант? Он в своем уме – этот ваш задержанный? Что у нас тут – переговорный пункт для всяких мафиози? И что за радиограмму я должен был получить…

Командир умолк, и несколько секунд все молчали, пока он не заговорил снова:

– Лейтенант, верните микрофон гостю. Радио получено мною, сэр.

– Я хотел бы поговорить с вами лично, коммодор.

– Я уже дал команду. Встречу вас на вертолетной площадке.

– Я все понимаю, сэр. Но вряд ли возможным будет отпустить ваше судно в свободное плавание. Для этого понадобятся распоряжения с других уровней. И, во всяком случае, уйдет немало времени…

– Безусловно. Поэтому я и не собираюсь требовать освобождения корабля.

– Я обязан отконвоировать его в контролируемый порт – почему-то на этот раз русский. На-кхот-ка, – выговорил он с трудом. – И там передать арестованных…

– Вот и сделайте это. Но я прошу вас о другом: я и часть моих гостей – назовем их так – должны быть не в Находке, а на другой территории, но не в США.

– Да, так указано в радиограмме.

– Как можно скорее.

– Не больше, чем сможет поднять вертолет. Но канадский берег близко.

– Этого достаточно. Благодарю вас. Со мной полетит лишь моя… жена. И, разумеется, небольшая охрана. – Гридень улыбнулся. – Надеюсь, что с теми, кто остается на судне, будут обращаться не слишком сурово?

Коммодор правильно истолковал интонацию гостя:

– Не более сурово – но и не менее, чем полагается обращаться с задержанными по розыску.

– То есть без вольностей? Без связи с берегом, например?

– Практически это полная изоляция – пока не передадим их вашим властям.

Гость заметил серьезно:

– Я признаю лишь одну власть – глобальной экономики. Власть будущего.

– Неплохо сказано, сэр.

“Часа через три, ну пусть – четыре я буду на связи со всеми биржами. И завтра с самого утра, с открытия – в бой! А ты, Петрович, не поспеешь даже к шапочному разбору, вот. Захотел быть хитрее всех? Вот и останешься на мели. Как бы тебе не пришлось под старость стоять в переходе и исполнять “Были когда-то и мы рысаками” – печальный такой романс…”