Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 15. Рассказы

Встревоженный, Лейн перевернул Марсию на спину. То был глубокий обморок, вызванный удушьем.

Землянин вытащил кляп, запустил пальцы в рот и схватился за основание языка. Тот выскальзывал, как живой.

Наконец Лейн вытащил язык наружу, вытащил из глубины глотки — заглотив его, Марсия пыталась свести счеты с жизнью.

Лейн подождал. Когда увидел, что она приходит в себя, вернул кляп на место. Завязывая узел сзади на шее, задумался — как быть дальше? Если убрать кляп, Марсия одним своим словом сможет вызвать у него новый приступ мучительной рвоты. Если оставить, снова попытается покончить с собой.

Так придется оживлять ее постоянно. И в конечном счете очередная попытка самоубийства увенчается успехом.

Единственный способ решить две эти проблемы одним махом — отрезать язык у самого основания — казался Лейну чудовищно жестоким. Ни говорить, ни задушить себя тогда она больше не сможет. Кто-то другой на его месте не стал бы колебаться ни секунды, Лейн же решиться на такое не мог, не находил в себе сил.

Был еще один способ заставить ее молчать — смерть.

— Не могу же я хладнокровно зарезать тебя! — воскликнул Лейн. — Если ты ищешь смерти, тебе придется самой об этом позаботиться. Я помогать не стану. Вставай и пошли. Я возьму твой багаж, и мы выходим.

Марсия снова посинела и, обмякнув, осела на пол.

— А ну, вставай! Сама, без моей помощи! — заорал Лейн и неожиданно поймал себя на том, что бессознательно разрывает ногтями узел кляпа.

«Какой же я дурак! — сообразил Лейн, отбросив кляп в сторону. — Конечно же! Решение лежало под самым носом. Опробовать на ней ее собственное оружие! Повернуть лимб на несмертельный, оглушающий уровень и ткнуть стволом в нее, когда придет в сознание».

При таком методе путешествия ему придется тащить на себе и пожитки, и саму пленницу все тридцать долгих миль, отделяющие от базы, но ничего — он справится. Соорудит нечто вроде салазок — и справится! Ничто и никто его не остановит. А на Земле...

Услыхав за спиной какой-то необычный шум, Лейн резко обернулся. Двое ильто в скафандрах стояли поодаль, а из туннеля как раз вываливался третий. И у каждого в руках оружие, та же самая палка с баллоном-набалдашником.

В полном отчаянии Лейн схватился за свое оружие, заткнутое за пояс. Левой рукой мгновенно подправил лимб на баллоне, надеясь, что увеличивает мощность до максимума, и направил ствол на нежданных гостей...

Очнулся Лейн, лежа на спине в полном своем облачении, лишь без шлема на голове. Он был плотно примотан к чему-то жесткому и шевелиться не мог — разве что голову повернуть. Так он и поступил: в поле зрения оказалось множество ильто, занятых демонтажом оборудования. Тот, вернее, та, что успела опередить Лейна с выстрелом, стояла рядом.

Ильто заговорила по-английски совершенно правильно, лишь с легким певучим акцентом:

— Успокойтесь, пожалуйста, мистер Лейн. Вам предстоит весьма долгое путешествие. Когда мы окажемся на корабле, вам предоставят несколько большие, нежели сейчас, удобства.

Лейн открыл было рот, чтобы спросить, откуда ей известно его имя, но осекся. Нет сомнений: они прочли записи в бортовом журнале базы. А что ильто заговорила по-английски, так этого тоже следовало ожидать — недаром же почти столетие их сторожевые корабли болтаются в окрестностях Земли, перехватывая сперва радиопередачи, а теперь и телепрограммы. Лейн промолчал.

Тогда Марсия сообщила нечто ильто-капитану. Выглядела она скверно: воспаленные, заплаканные глаза, следы ушибов на лице, кровоподтеки на теле.

Переводчица обратилась к Лейну:

— Майршийя требует объяснений, почему вы убили ее ребенка. Она не понимает, зачем это вам понадобилось.

— Ответа не будет, — процедил Лейн. Собственная голова казалась ему легкой, точно воздушный шарик. И стены комнаты снова стали покачиваться.

— Я сама объясню ей почему, — отрывисто бросила переводчица. — Потому что такова природа всех земных скотов.

— Это неправда! — вскричал Лейн. — Я не скотина! Я сделал это, потому что был вынужден! Я не мог принять ее любовь, не мог переспать с ней и остаться после этого человеком. Даже подобием человека...

— Майршийя , — перебила переводчица, — будет молиться за вас, будет умолять Создателя, чтобы простил вам смерть ее ребенка. И чтобы скорее наступил день, когда вы под нашим руководством отучитесь совершать подобные поступки. Сама она, хоть и убита горем, прощает вас. Она уверена, придет час, и вы научитесь относиться к ней как к сестре. Она думает, что ростки добра в вас еще сохранились.