Игорь Зенин - Луч Анастасии

ШОК

Боль все дни невыносимая. Это просто не передать словами. Шестого мая я почувствовал физически, что Алеся появилась, по крайней мере, в общежитии. Перед праздником победы я предпринял последнюю попытку вернуть Алесю. Я позвонил на вахту, и попросил позвать её к телефону. Она спустилась. Голос был радостный, весёлый, полный надежды на всё хорошее. Она не могла меня узнать по голосу: - Алло, кто это? - Алеся? - Да! А кто это? - Алеся, это Игорь. В ответ молчание с секунду, а после короткие гудки. Вечером этого дня меня буквально трясло. Анастасия опять произнесла: "Она будет говорить страшные вещи". Помимо того, что рвало на части грудь, невероятная слабость была по всему телу. Словно я нёс на себе мешок с песком. Анастасия дала знак. Я оторвал свой взгляд от асфальта. Впереди шли две подружки. Одна из них сильно напоминала Наташу, соседку Алеси по общежитию. И вторая девушка сказала этой: "Я боюсь, что мой родственник опять будет сильно обижаться". Эту фразу можно было понять двояко. Не буду вдаваться в подробности, но она давала идеально ключ к двум аспектам наших взаимоотношений. Но соображать я не мог. Боль в груди, невероятная усталость блокировали любую работу мозга. Я удивляюсь, как Анастасия смогла достучаться до меня. В эти дни я дал почитать "Луч" ещё трём своим друзьям, которым доверял на все сто - двум женщинам (удивительно прекрасным, как внешне, так и внутренне) и своему другу. Мне было необходимо понять, что же я всё-таки написал. Девятого мая мне позвонил мой друг, и я поехал к нему домой. Анастасия дала отрицательный сигнал, который можно было понять двояко: или не надо ехать, или не надо нервничать в гостях. Когда он высказывал своё мнение, мне хотелось вцепиться ему в рожу мёртвой хваткой. Повторяю, это мой самый близкий друг. Кстати, эта была всего вторая книга из моих, которую он прочитал - загруженность, свои проблемы, отсутствие принтера... И "Луч" я его упросил, заставил прочитать. - Игорь, я прочитал. Знаешь, что я тебе хочу сказать - мне впервые захотелось стать твоим импресарио. На этой книге можно зарабатывать деньги. Только нужно убрать нудные рассуждения, побольше секса, добавить художественность. Сюжет прекрасный, нестандартный, полуфантастический! И получится отличный бестселлер! От его слов в груди стало жечь ещё сильнее. В итоге я, голодный, съел у него весь салат с картошкой, и поскорее смылся. Я торопился на салют. Каждый год я хожу на салют. Как правило, никого там не встречаю, но главное в другом - посмотреть на весь город, который глазеет в небо, полюбоваться фейерверком. И ведь это ж надо - в океане пьяных и весёлых лиц, стоящих на огромной площади, как селёдки в бочке, я точно вышел на... Наташу. Ещё в январе Алеся говорила, что в начале марта Наташа уедет домой писать диплом. Я тогда радовался, что с марта мы будем совершенно одни, закрывшись от всего мира, не вздрагивая от звука Наташиного ключа в скважине замка... Получилось с точностью до наоборот, как говорили у нас в науке... Наши взгляды встретились. Я с трудом натянул улыбку и поздоровался. Наташа смотрела на меня, как на убийцу. От одного её взгляда мне хотелось самому сесть на электрический стул. - Привет. Давно приехала? - Нет, на днях. - Как поживает Алеся? - Я её толком не видела, мы говорили минут пять, она живёт с парнем на Юго-Западном. - ...Передавай привет... Земля провалилась из-под ног. Мир, гнусный и поганый, стал ещё чернее и зловещее. Я не помню, как я шёл. Я молча выл на луну. Это был уже не вой, а зловещий крик кончины. У меня не хватало сил даже просто, по-мужски, разозлиться на Алесю. Разозлиться за измену, за предательство, за её жестокость... Отойдя метров на сто, я решил вернуться. Но пройдя метров тридцать обратно, понял, что среди такой толпы народа, среди броуновского движения людей, выйти опять на Наташу невозможно. И всё-таки я вышел. Или кто-то вывел. Дословно разговор не помню. Я что-то говорил о том, что не знаю, что случилось, и хочу знать правду, почему Алеся меня ненавидит. Я кое-как дошёл до дома. Внутри была пустота. Даже не было мыслей о суициде. Он был не нужен, поскольку я уже не жил. Все психотропные службы с их пси-генераторами и операторами, с танцорами и операми, не могли сделать то, что сделала Алеся за десять дней этого месяца. Я был зомби. Без эмоций, без мыслей, без желаний. Боль не прекращалась ни на секунду, выжигая всё внутри. Я дышал, ел, двигался, ходил на работу через силу. И теперь я прекрасно понимал - наступит миг, и сердце уже не выдержит - оно просто остановится. За ненадобностью работы.