Игорь Зенин: Ошибка Нострадамуса

Читаем дальше Михаила Афанасьевича:

"Опять наступило молчание, и оба находящихся на террасе глядели, как в окнах, повернутых на запад, в верхних этажах громад зажигалось изломанное ослепительное солнце. Глаз Воланда горел так же, как одно из таких окон, хотя Воланд был спиною к закату.

Но тут что-то заставило Воланда отвернуться от города и обратить свое внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше. Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый.

- Ба! - воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, - менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость?

- Я к тебе, дух зла и повелитель теней, - ответил вошедший, исподлобья недружелюбно глядя на Воланда.

- Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? - заговорил Воланд сурово.

- Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, - ответил дерзко вошедший.

- Но тебе придется примириться с этим, - возразил Воланд, и усмешка искривила его рот, - не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она, - в твоих интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп.

- Я не буду с тобой спорить, старый софист, - ответил Левий Матвей.

- Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже упомянул, - ты глуп, - ответил Воланд и спросил:

- Ну, говори кратко, не утомляя меня, зачем появился?

- Он прислал меня.

- Что же он велел передать тебе, раб?

- Я не раб, - все более озлобляясь, ответил Левий Матвей, - я его ученик.

- Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, - отозвался Воланд, - но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Итак...

- Он прочитал сочинение мастера, - заговорил Левий Матвей, - и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух зла?

- Мне ничего не трудно сделать, - ответил Воланд, - и тебе это хорошо известно. - Он помолчал и добавил:

- А что же вы не берете его к себе, в свет?

- Он не заслужил света, он заслужил покой, - печальным голосом проговорил Левий.

- Передай, что будет сделано, - ответил Воланд и прибавил, причем глаз его вспыхнул: - И покинь меня немедленно.

- Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли бы тоже, - в первый раз моляще обратился Левий к Воланду.

- Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи.

Левий Матвей после этого исчез, а Воланд подозвал к себе Азазелло и приказал ему:

- Лети к ним и все устрой. Азазелло покинул террасу, и Воланд остался один"....

Я думаю, теперь Вы догадались.

Что бы узнать о романе, написанном о Понтии Пилате, Воланду нужно было поговорить с Маргаритой. Узнать ее просьбу. Поговорить с Мастером. И только тогда узнать о романе.

Бог прочитал роман САМ. Именно поэтому, разговаривая с Левием чуть ли не на матах, Воланд беспрекословно согласился выполнить просьбу Всевышнего...

Как смог понять это Михаил Афанасьевич? Просто невероятно!

Впрочем, так или иначе, эта мысль всегда летала над планетой. Реально и четко ее озвучил именно Булгаков.

.... Умирал Михаил Афанасьевич тяжело. Темные силы мстили ему за эту книгу. У него было редкое заболевание - склероз головного мозга. Честно говоря, чем он отличается от обычного склероза - мне неизвестно. По той информации, что я получил, из ТВ, последние годы жизни у него прошли в сплошных мучениях. Будучи доктором, он сам себе поставил диагноз, и знал, что шансов у него нет. Его роман вышел впервые в России через двадцать лет, в начале шестидесятых. Что бы потом исчезнуть еще на четверть века.... Первый раз "Мастера и Маргариту" я читал в виде распечатанного текста, сделанного на машине коллективного пользования ВЦ Сибирского отделения Академии медицинских наук СССР.

Вторым человеком, прикоснувшимся к тайне жрецов планеты, был Иван Антонович Ефремов. Два великолепных романа прекрасно передали атмосферу зловещей силы жрецов античных времен. Это описано в "Таис Афинской" и "На краю Ойкумены".