В свинарнике, который раньше был жилищем Кэйла, сидел Фолт. Он размяк на стуле у окна и смотрел на дождь. С вялой улыбкой он повернулся к Эверетту и сказал:
— Ранняя пташка…
Эверетт показался себе безголосым. Как будто вышел из спальни во сне.
Фолт благодушно махнул рукой.
— Садись.
Эверетт опустился на свободный стул, не подвигая его ближе к Фолту.
— Только Илфорду не надо говорить, — предупредил Фолт.
— Что говорить?
— Что здесь Кэйл.
— Ну, Билли, это как раз не проблема. Ведь Кэйла здесь нет.
— Как бы не так. Он тут.
— Что ты имеешь в виду?
— Я с ним всегда по утрам встречаюсь, когда дождь. А последнее время дождь бывает каждое утро.
Фолт спятил — Эверетт больше в этом не сомневался.
— Конечно, сейчас его нет. — Фолт вдруг оживился и вскочил со стула. — Как раз перед твоим приходом ушел. Но кое-что осталось.
— Где осталось? — Эверетт решил подыграть Фолту.
— В холодильнике.
— Ага. Кое-что от Кэйла осталось в холодильнике.
— Точно. Моя заначка.
Эверетт тяжело вздохнул.
— Ну так поделись. Не будь жадиной.
— Ладно. Только Илфорду — ни слова. — Фолт стал рыться в карманах.
Отыскав ключ, открыл замок и полез в холодильник. Потом выпрямился с закупоренной пробиркой в одной руке и шприцем в другой и ногой захлопнул дверцу.
— Ифи фюфа, — сказал он задумчиво, держа в зубах пробку. — Хуку фафай. — Игла окунулась в пробирку, жидкость перекочевала в шприц.
— Что?
Фолт выплюнул пробку и сказал внятно:
— Руку.
Эверетт оторопело смотрел на него.
— Чего ждешь? Закатай рукав.
За стеной дома дождь — нудный, неизбывный — барабанил по камням. Вокруг был только туман. Эверетт ощущал тяжесть стерильной гостиной, золотых часов, палисандрового шкафчика, набитого бутылками с янтарным виски, — всей своей массой дом давил на захламленную комнату в полуподвале. Фолт надвигался на Эверетта, криво улыбаясь и держа у бедра наполненный шприц. И Эверетту почудилось, что весь его путь из Шляпвилка вел только к этому мгновению и только к этой цели — дому-фантому, одинокому островку в тумане, а вовсе не к городу. Его цель сузилась до точки шириной в игольный след… Он закатал рукав и подставил руку.
* * *
— Эверетт?
Напротив него сидел Кэйл. Сидел на невидимом стуле в белой пустоте. Кэйл из прежних лет, Кэйл с видеопленки, которую он — не Эверетт, а Хаос — смотрел в Вакавилле. Друг, которого он помнил.
Но Эверетт не должен был его помнить. Не мог он знать человека,
причастного к тому, что тут творится.
Куда подевались Фолт, комната и окно?..
— Ты приехал. — Кэйл улыбнулся, наклоняясь вперед, но руки не протянул.
— Похоже на то, — услышал Эверетт собственный голос.
«Где бы я ни был, я где-то нахожусь, — подумал он. — И ты. В том же „где-то“, что и я. Мы оба там».
— Нам о многом надо поговорить.
И тут у Эверетта в мозгу вспыхнула тревога.
— Твой отец… — начал он.
— Илфорд проклятый! Ну его, к черту. Забудь о нем.
— Ладно, — согласился Эверетт.
Фолт тоже предупреждал, вспомнилось ему. Просил не говорить Илфорду о Кэйле. Почему?
Эверетт повернул голову, желая проникнуть в суть темной зоны, которая заменила собой мир. Никакой сути, лишь бездонная серость. Где же она кончается? Возможно, не дальше век, а может, не ближе звезд. Она вызывала одновременно головокружение и клаустрофобию.
Кэйл сидел на приличном расстоянии. Единственный ориентир. Единственное деление на измерительной шкале.
— Кэйл…
— Да?
— Я многого не помню. И не понимаю.
— А меня помнишь?
«Кто ты? — хотелось спросить Эверетту. — Наркотик из пробирки или оборотень, прячущийся под личиной своего отца?»
Как ни напрягал Эверетт память, она твердила лишь одно: человек, который жил в цокольном этаже, друг.
Хотя Эверетт и вспомнил кое-что, пока ехал на мотоцикле из Вакавилля в Сан-Франциско, в памяти еще хватало белых пятен. А тут, в городе сплошных «подчисток», мир неимоверно сократился. В нем остались только Эверетт и Кэйл.
— Я помню тебя по прошлой жизни, — сказал он.
— А что еще помнишь?
— Шляпвилк. Городок в Вайоминге. Меня там звали Хаосом.
— А Разлом? Помнишь?
— Нет.
— Ничего страшного. Это будто из киноленты вырезали кусок. Каждый что-то упустил.
«Как ты, например, собственное тело», — чуть было не сказал Эверетт.
И он подумал: «Что хуже: лишиться тела или того, что потерял я?»
— Я хотел повидать Гвен, — сказал Эверетт. — Ее я помню. Только ради нее и приехал, если честно.
Читать дальше