Светлана Дильдина - Песня цветов аконита

Только стало светать, отодвинулась створка. Йири сверху смотрел на юношу, свернувшегося у двери.

— Охраняешь меня?

— Да, господин, — тело не слушалось — быстро встать не удалось.

— Спасибо. Иди. Шинори скоро вернется?

— С рассветом, сказал.

— Иди к брату.

Ниро поднялся, качнувшись.

— Не оставляйте нас, господин, если покинете Окаэру.

— Что ты. Вы — мои люди.

Легкие шаги — и его уже нет. Ниро поплелся к себе.

Там, далеко, за Серебряным озером, на Ивовом Острове, медленно плыли белые как снег носилки с черной резьбой. К белым воротам несли их люди в свободных одеждах из небеленого холста. Ни украшений, ни поясов — и те, кто шел следом, были одеты так же. Веточки красной туи брошены были перед воротами, а в храмах горели черные свечи с терпким смолистым запахом, и женщины надели покрывала, не давая свету упасть на лица.

И в костер легла красная туя, и огонь взлетел к небу. Тот, кто носил имя Юкиро, оставил этот мир.

Поздно вечером под дверью своей комнаты Йири увидел Айхо. В руке его был тоо.

— Будет легче, — проговорил еле слышно Айхо. — Позвольте… А потом я уйду.

Йири кивнул:

— Заходи. — И добавил тоже очень тихо: — Хорошо, что вы есть.

Йири ждал. Не секретом было, чего — известия из Столицы. Вызовут ли туда? Оставят на месте? Или сместят?

Наконец появился посланник, доставил футляр с письмом. Наместнику Окаэры предписывалось на время покинуть провинцию и предстать перед повелителем. По крайней мере, пока Йири не сместили. А дальше… видно будет.

Услыхав про гонца из Столицы, Айхо занял наблюдательный пост в галерее на перилах, и все попытки Шинори согнать его оттуда не увенчались успехом. Напротив, привлеченный звенящим голосом Айхо и хмурыми отрывистыми репликами брата, в галерее появился Ниро и пристроился рядом с актером. Когда наместник наконец освободился, его встретили в галерее две пары ждущих глаз.

— Ниро, передай мои распоряжения кому следует — я собираюсь в Столицу. — Тот поклонился и пропал. Айхо стоял напряженный, словно натянутая струна, и чего-то ждал.

— Что еще? О дальнейшем можешь не расспрашивать, я и сам не знаю.

— Возьмите меня с собой, господин!

— Боишься остаться?

— Нет, господин мой… Я боюсь… не дождаться, — шепотом выговаривает он самое страшное для себя.

— Кажется, я плохому научил тебя — ты перестал верить людям и жизни. Неважный из меня вышел наставник…

Айхо метнулся вниз, как тогда, в домике, прижался щекой к шелку одежд.

— Я ведь тоже… могу пригодиться.

Почему-то это прикосновение не вызывает беспокойства или тяжести в сердце. Так редко бывает. Но Йири очень осторожно касается медного цвета рук, вынуждая их разомкнуть кольцо.

— Наверное, да. Хорошо.

Сборы заняли немного времени — Йири не намерен был путешествовать с шумом, не собирался окружать свою персону нарочитой пышностью. Это — слабость провинциалов, а он хорошо знал нравы Столицы.

Ниро оставили в Окаэре, но Шинори был с ним. Хоть мрачноват и слишком ревнив к господину, однако надежнее не придумаешь. И ненавязчивый. Его можно не замечать, но подставленное плечо окажется как раз вовремя.

Айхо старательно избегал Шинори, хотя это было почти невозможно — в пути все у всех на виду.

Солидную часть пути прошли по большой воде. Иэну была широка — но иногда русло сужалось, и можно было разглядеть все, что происходит на берегу. Черный камыш сменялся зеленым, белые и голубые водяные цветы льнули к бортам, когда парусная лодка шла вдоль берега. Один раз олениха с двумя детенышами показалась между стволов. Айхо не отрывал глаз от реки всю дорогу, с жадным любопытством разглядывая все — и плавучие бревна вызывали его восторг, и стрекозы, гудящие над осокой, и облака. Он часто играл, и музыка, словно след на воде, казалась неотъемлемой частью пути. То под смычком пели струны, то звенела и шелестела ахи, то в руках юноши оказывался санган — инструмент далекого юга с гортанным и темным голосом.

А ближе к озеру Айсу над рекой закружились чайки — маленькие и юркие, редкие здесь. Айхо смеялся и бросал им кусочки лепешки — чайки ныряли стремительно, радуясь дару.

— В Столице я не смогу брать тебя с собой, — как-то сказал ему Йири. — У меня будет достаточно дел. Надеюсь, ты не заставишь меня пожалеть, что я исполнил твою просьбу.

Хали с детишками-близнецами не покидала Дом-на-реке, Аталимай — молодая вдова Юкиро — жила в Желтом дворце с малышкой-дочерью. С молодой женщиной обращались с почтением, хотя отныне она была никем. Зато дочка имела значение, как-никак, племянница повелителя.