Евгений Осьминожкин - Двойная реальность

Что значить быть взрослым? Разве получить доступ к развлечениям, что недоступны детям? Сомневаюсь. Понятное дело, что младенцу достаточно погремушки, трехлетнему железной машинки, мне тринадцатилетнему доступа к виртуальности и что же, мне будет пятнадцать, двадцать и далее и мне лишь будут менять игрушки? Взрослый получается синоним слова старый. Но что-то подсказывает, что Димка не просто так не стал говорить, что было изображено на наклейках, он повел себя так, будто не зачем мне это говорить, потому как я никогда не смогу их увидеть. Черт, да он же скорее всего навсегда со мной попрощался.

Собственно, а чего мне терять? Если папаша пошлет меня куда подальше, то что это поменяет в моей жизни? Да ровным счетом ничего. Зато если выгорит, то я получу очень много. Вот только не кажется правильным потребовать. Будь я на его месте, мне бы такое не понравилось. Значит надо попросить. Да, я хочу стать взрослым, но таким во что сам превращусь, а не с более сложной игрушкой, что выдали.

В процессе наблюдения за отцом узнал, что даже если "модный" ребенок обращается к биологическому отцу, то между ними никогда нет видео-связи, это запрещено законом. Мужчине тяжело проявить какую-либо симпатию к ребенку, которого он может впервые в жизни видит, но запись этой встречи дети пересматривают годами и холодный, отчужденный взгляд родителя многих травмирует. Закон позволяет только написать, печатные слова не так сильно ранят, даже если ребенку будет отказано в просьбе встретиться.

Искать долго контакт отца не пришлось, я как и любой "модный" ребенок держу его номер в быстром наборе в надежде, что когда-нибудь пригодиться. Что ж, пора проверить.

"Добрый день, Максим Алексеевич. Простите, что обращаюсь. Больше не к кому. Сегодня у меня день рождения, мне исполнилось четырнадцать лет, пришла пора менять линзы. Хорошо все обдумав, я стою перед выбором - либо одеть линзы "Галактион 5600" или же снять те, что на мне и более никогда подобное не одевать. У меня нет денег на "Галактион 5600", потому прошу занять необходимую сумму, при первой же возможности верну.

Еще раз извините за беспокойство"

Нажал отправить, коротко дзинькнуло в ушах, а сердце стало ритмично отсчитывать секунды. Я сделал то, чего боится каждый "модный" ребенок. В любой момент могу получить ответ и навсегда лишиться возможности видеть отца, понять, что я ему совершенно не нужен или даже противен. Быть "модным" ребенком не так-то приятно. Может сироты мечтают знать о своих родителях хоть что-то, любые данные. Не осуждаю их, но быть "модным" отвратительно. Я очень люблю свою маму, но за это я ее ненавижу. Лучшее вообще не знать кто мой отец, чем не иметь возможности когда-либо ему написать.

Мигнуло сообщение. Дыхание замерло, кажется и сердце тоже.

"Привет. Даю добро".

Три слова. Я получил от отца три слова. Не "я люблю тебя", не "ты мне нужен" или даже "я знаю тебя" ничего подобного. Спасибо, что хоть поздоровался, наверное. Стоп. Мне дали добро, это значит он готов оплатить.

Я подскочил, очередной сорванец собрался в кабинет. Отшвырнул его, как надоедливую собачонку.

- Ты куда? - гневно вопросила врач, увидев меня в дверях. - Ты зайдешь последним.

- Сейчас, - рявкнул я. - Я выбираю эти очки.

Сказал и метнул в нее выбранный лот.

- Кто же их оплатит? - ехидно спросила она, во взгляде желчь с презрением.

Мгновение и она получила сообщение. Ее брови поползли вверх, рот приоткрылся.

- Модный значит? - практически не спросила, а сплюнула она вопрос.

- Я выбираю эти, - проигнорировал я ее замечание, хватит, натерпелся в школе от детей с двумя родителями. На этом поле давно все сгорело, уже не больно.

- Кабинет 507, - выдавила из себя врач, будто сделала одолжение.

Я не прощаясь вышел, от души громко хлопнул ей дверью. Бегом направился к лестнице, сил не хватит дождаться лифта, пятый этаж это всего несколько ударов сердца, пара мгновений отделяющих меня от заявки на настоящего взрослого человека видящего всё.

Голова раскалывается, будто по ней со всей дури попали футбольным мячом. Однажды довелось поиграть в столь древнюю игру с Димкой, такому неумехи, как я, практически невозможно было остаться без травм. Видимо быстро на все соглашаясь при общении с хирургом я поступил столь же опрометчиво, как и тогда, вступив на футбольное поле.

Перед глазами бурые пятна перемещаются из угла в угол, меняют цвет с белого до фиолетового, желтого, зеленого и вновь по кругу. Звон в ушах, не разобрать, вроде бы кто-то не так далеко смеется. Попробовал пошевелить головой, ох, тысячи игл пронзили каждый нерв в голове, мозг заколыхался как студень на тарелке, больно касаясь стен черепушки. Хрип перешел в стон. Попытался пошевелить губами, но они бесчувственны, хоть что-то знакомое. Поискал языком, в правом углу рта нашлась трубочка. Отходить от наркоза уже не в первой, но такого еще не было. Медленно стал всасывать нечто-то соленое и одновременно сладкое. Во рту постепенно боль стала униматься. Бурые пятна перед глазами стали объединяться, давая распознать далекие очертания, но лишь на миг. Нечто вдалеке как под маревом, плывет краями, не дает себя распознать.