Наталия Ипатова: Имперский Грааль

— Брюс заполучил силу, — сказала она. — А сила заполучила Брюса. С чем он там остался лицом к лицу, вы подумали? Бестелесная сущность, способная быть во всем и говорить с тобой по своему желанию. Вам не страшно?

— Страх преодолевается через понимание. Кто, кроме Брюса, сможет понять Алькора, раз уж тот есть? Пантократор в свое время противопоставил религии веру и стал тем, что он есть. Ожидал ли он, что придет время, и вере противопоставят… вот это?

— Бога?… Богом имеет право зваться лишь та сущность, относительно которой человек испытывает доверие: мол, она выполнит свою часть договора, причем — выполнит совершенно безвозмездно. Пантократор провозгласил богом — человека, а верой — доверие во всесокрушающую силу человеческой этики как основы социальности. Как они смогут верить в существо, с которым не заключен договор, а завет не оформлен? В нечто, существующее независимо от их норм? В нечто реальное? Они скорее назовут его демоном. Бог-тинейджер… да он уничтожит всю их систему одним своим существованием!

— Я не знаю, хорошо это или плохо. Но я могу приложить немного слов и некоторые усилия, чтобы это стало хорошо в том смысле, в каком я понимаю хорошее. Кто может больше? Да и какой из него, прости господи, бог?!

Больше всего мне хочется остаться самой в моей безопасной гавани, куда нет доступа злу. Остаться самой и оставить тут дочь, и всех, кто мне дорог. Я буду жалеть, но…

— Мы с тобой, — сказала Натали, — подаем заявление и переезжаем на Авалон. Мне кажется, эээ… Брюс — ну придумайте уже, как он будет себя титуловать! — нам не откажет. Да, я собираюсь со всем цинизмом воспользоваться семейным положением.

С тобой или без тебя — так это прозвучало, и она мимолетно испугалась. Нет, не то чтобы у нее не хватало характера или решимости поставить на своем, когда приперло. Невозможно произнести эти слова, когда он держит на коленях твоего ребенка, как невозможно выбирать, кто из твоих детей нуждается в тебе больше. Кто сказал эти слова — ну или почти сказал! — тот виноват, и все равно, что было сказано раньше. Если ты муж, краеугольный камень мира и центр его равновесия, ты поймешь и ты не заметишь. Самое страшное — это, если стоя на двух берегах, мы не протянем друг другу руки. Элементарно не хватит житейского ума.

— Ну, что ты скажешь?

Норм тихонько засмеялся и притянул к себе жену так, что теперь обе его дамы — большая и маленькая — оказались в его объятиях.

— Я об этом думал, — признался он. — Но, разумеется, я хотел посоветоваться с тобой. У меня семья, жена, а у жены — мнение, я не могу принимать такие решения ударом кулака по столу. Тем более, — он потер лоб, прежде чем выдать последнее катастрофическое соображение, — похоже, что теперь Пантократор мне не заплатит.

26.04.2005 — 25.02.2006 г.

Екатеринбург