Роджер Желязны - Доннерджек

– Нет, – ответил мотылек.

Танатос сдвинул ладони, повел ими влево, а потом раскрыл их, словно отдавая приказ.

– Гончий пес, гончий пес, из-под земли… – пробормотал он.

Прямо перед ним начала медленно подниматься груда скелетов и металла – кости, пружины, ремни, подпорки постепенно превратились в чудовищную конструкцию, к которой притягивались и занимали свои места, словно части головоломки, куски пластика, металла, плоти, стекла и дерева; неожиданно на них хлынул поток зеленых чернил и клея, потом добавились обрывки каких-то шкур, и вспышки пламени высушили лишнюю влагу.

– Ты должен кое-что найти, – закончил фразу Танатос. Гончий пес смотрел на своего хозяина красным правым глазом и зеленым левым, причем правый был на дюйм выше левого. Пес помахал сразу несколькими хвостами из кабеля и двинулся вперед.

Добравшись до вершины, пес приник к земле и заскулил, как пробитый воздушный вентиль. Танатос протянул левую руку и слегка погладил голову гончей. Бесстрашие, безжалостность, умение преследовать явились из-под земли и окутали странное существо вместе с аурой ужаса.

– Гончая Смерти, я нарекаю тебя Мизаром, – молвил Танатос. – Ступай за мной, сейчас ты возьмешь след.

Он повел пса к траншее, где Мизар опустил голову и принюхался.

– Я отошлю тебя в высокие земли Вирту, чтобы ты нашел тех, кто побывал здесь. Если ты не сможешь привести их сюда, тебе следует вызвать меня к ним.

– Как я призову вас, господин? – спросил Мизар.

– Ты должен взвыть особым образом. Я научу. А сейчас я хочу послушать, как ты воешь.

Мизар закинул голову, и вой сирены превратился в свисток локомотива и предсмертные крики десятков жертв, в тоскливое пение волка зимней ночью, и лай гончих, взявших след. В долине среди мусора, жертв войны, червей и разбитых ящиков для голосования зашевелились легионы мертвых тел, сервомеханизмов, пришедших в негодность разнообразных устройств, разбросанных повсюду. Потом Мизар опустил голову, и все успокоилось; тишина вновь наполнила Непостижимые Поля.

– Недурно, – заметил Танатос. – А теперь я покажу тебе, как ты меня призовешь.

В тот же миг воздух разорвали вопли, крики и вой, и содрогнулись Непостижимые Поля. Пульсирующий ритм вызвал к жизни новые, дикие существа, которые поднимались, шаркали ногами, содрогались в черной пыли, окутавшей долину… Чудовищная какофония длилась всего несколько мгновений, а затем стихла.

– Я услышу твой призыв, где бы ни находился, – заявил Танатос, – и приду к тебе.

Пятнышко тьмы опустилось на нос Мизара, и его несимметричные глаза уставились на мотылька.

– Я Алиот, гонец, – заявил мотылек. – Мне просто хотелось представиться. У тебя прекрасный голос.

– Привет, – ответил Мизар. – Благодарю тебя. Алиот упорхнул.

– А сейчас следуй за мной, – сказал Танатос и спустился в траншею.

Чернильная, похожая на обезьяну тень свесилась со сломанного бревна и стала за ними наблюдать.

Танатос подвел Мизара к тому месту, где работали двое непрошеных гостей и откуда они исчезли. И приказал:

– Запомни этот запах, и ты сможешь следовать за ними повсюду.

Мизар опустил голову.

– Запомнил, – доложил он.

– Я открою серию порталов. Понюхай каждый, чтобы выяснить, нет ли там их следов. И скажи мне, если что-то учуешь.

Похожее на обезьяну существо поспешно подбежало к краю траншеи, присело на корточки и стало с любопытством следить за происходящим.

Танатос поднял правую руку, и его плащ повис перед мордой пса пологом непроглядного мрака, который тут же превратился во врата, выходящие в яркий городской ландшафт. Картина немедленно исчезла – вместо нее возник ослепительный город со стройными башнями и изящными минаретами, соединенными бесчисленными мостами и галереями; вокруг клубились тучи, но никаких следов земли видно не было.

Потом мимо пронеслись луга и длинные коридоры с бесчисленными дверными проемами, темными и освещенными, открытыми и закрытыми, напоминающими изломанные гроты в стиле Эшера; прикрытые куполами города в океане; медленно вращающиеся спутники; сферические вселенные, обитатели которых скользили в открытых кораблях от одного мира к другому… Однако Мизар сохранял неподвижность, молча наблюдая и принюхиваясь.

Скорость смены миров увеличилась. Теперь сцены под рукой Смерти мелькали так быстро, что за ними не могли уследить обычные глаза. Апиот нетерпеливо взмахивал крылышками, порой замечая цветы – живые или искусственные.