Олег Ёлшин - Тейа

– Оказывается, эти люди умеют не только веселиться, – мелькнуло головах у беглецов, и они удивленно переглянулись. Какие-то люди уже суетились на яхте, заправляя ее горючим, оказавшимся в трюме. Потом вертолет улетел, а они и еще два человека остались на берегу. Один направился на капитанский мостик и встал у штурвала, а другой, предложив зайти по трапу на корабль, проводил всех в знакомую кают-компанию, где теперь и возился в баре. А наши беглецы молча за ним наблюдали. Незнакомец был похож на человека, который вчера вручал им грамоты. Скорее всего, это и был он, только без фрака. Одет он был, словно собрался на сафари. Налив каждому большую порцию виски, предложил выпить. Голова приходила в порядок, и все постепенно возвращались к жизни…

Наконец человек нарушил молчание:

– Меня зовут Генри Уилсон… Можно просто Генри…

Продолжить ему не дали.

– Да как вы смеете? – подскочив на месте, закричала Валери, – что вы себе позволяете?!

Генри Уилсон спокойно указал ей на недопитый виски, она на мгновение замерла, уставившись на стакан, зажатый в руке, залпом его опорожнила и швырнула об пол. Теперь Генри так же спокойно кивнул, давая понять, что внимательно её слушает.

– Если это шутка, то её автор идиот! – продолжала кричать Валери. – Вы маньяк или садист? Да вы просто сумасшедший. Этот остров – маскарад душевнобольных, а вы главный псих. Вы кем себя возомнили? Считаете, что если у вас есть деньги, значит, можете устраивать подобные развлечения на радость гостям-нуворишам? А не боитесь, что следующий стакан полетит вам в голову? В голову идиота! – кричала она в ярости. Вдруг замолчав, увидела, что Генри поставил перед ней новую порцию виски, машинально залпом выпила её и замерла…

Во время ее монолога Генри был крайне вежлив и спокоен, молча ожидал окончания тирады, и теперь так же спокойно произнес:

– Ничего, это шок. Такое бывает, это пройдет… Честно говоря, я не надеялся, что вы такие экстрималы, и предпримете подобную попытку. Хотя, оно и к лучшему. Теперь намного меньше придется объяснять… Главное, что все живы…

– Так будьте любезны объяснить нам, что здесь происходит и, пожалуйста, с самого начала, – зло перебил Леонид.

– С самого начала? Это может занять слишком много времени, – ответил Генри.

– Ничего, время у нас есть.

– Да, да. Время у нас есть, – задумчиво повторил тот, – не так много, как нам хотелось бы, но пока еще есть…

Он минуту молчал, собираясь с мыслями, размышляя, с чего начать…

– Прежде всего, я хочу принести извинения за ужас, который вы пережили, в чем отчасти виноваты сами.

Леонид снова хотел перебить, но Генри жестом его остановил.

– Я все понимаю, но у нас не было другого выбора. Иногда невозможно что-либо объяснить, не дав увидеть собственными глазами. Скоро вы все поймете. Но то, о чем я вам расскажу, не укладывается в привычную логику. Подойди я к вам вчера и просто обо всем расскажи, вы приняли бы меня за сумасшедшего. Таковым вы и считаете меня сейчас, впрочем, это неважно.

Он снова замолчал, собираясь с мыслями, наконец, заговорил:

– История давняя.

Рассказ шел по-английски, но теперь это не смущало писателя, ему дали аппарат синхронного перевода, и он, надев наушники, все понимал.

– Собственно, этой истории столько же лет, сколько нашей цивилизации, – продолжал Генри, – поэтому начну издалека…

Мы изучаем строение человека. Как он устроен, как мыслит, живет, болеет или выздоравливает и удивляемся. Вроде бы здоровый организм, но внезапно его поражает смертельная болезнь, и ничем мы ему помочь не в силах. А другой столетие может прожить, злоупотребляя всеми «прелестями» жизни, и все ему нипочем. И поневоле начинаешь задумываться – почему? Видимо, в этих болезнях скрывается какой-то тайный смысл. Говорят, лечить нужно не болезнь, а избавляться от причины. Но как ее найти, как распознать, понять?… Каждого неминуемо преследует какой-то рок. Карма… Грехи наши… Их искупление.

Теперь он бормотал бессвязные слова, словно разговаривал сам с собой. Потом посмотрел сквозь окно в бесконечную даль океана и снова замолчал. Все смотрели на него с удивлением. Зачем этот человек поднимает философские вопросы, когда просто нужно объяснить, что ему нужно и зачем их похитили? Но писателю было интересно слушать незнакомца, и он уже с любопытством за ним наблюдал, Валери молчала, видимо, еще не до конца придя в себя от перенесенного шока, а Леонид зло смотрел, сжимая в руке стакан.