Клиффорд Саймак - Час оборотня (сборник)

— Неужели вам, Григорий Григорьевич, не надоело сидеть на работе?

— Представьте, нет!

— И тут не надоело сидеть?

— Что вы, мы столько ездим, столько видим…

Нет, не ядерная бомба, не мировая катастрофа и не созданное опытами микробиологов новое невидимое существо погубит человечество, но, лишенное естественного движения, оно само собой зачеркнет себя. Вот какие мысли могут прийти человеку в голову на отдыхе, когда он, отдавшись наслаждению от собственного движения, идет на озеро Егдо с единственной надеждой выловить необыкновенную (не называю метраж) щуку.

— Слушайте, ребята, а как же мы ее донесем, коли уловим-то? — спросил я на привале, когда мы, отмахав часов шесть кряду, остановились на дневку.

— Кого? — Осип, помешивая в котелке варево, удивленно глянул на меня.

— Как кого? Щуку?

— Однако, донесем…

— Поймай только, — резонно заметил Василий.

— Да нет, мужики, я серьезно. Как?

— Олень надо было брать, — вздохнул Василий и покачал сожалеюще головой. Но теперь Осип с той же интонацией, что и моторист в том дальнем, сказал:

— Ты, Кужмити, поймай, однако!

Это уже был разговор! Я рассмеялся.

— Озеро-то есть, по крайней мере? — спросил.

— Осеро есть! — Осип подул в ложку, пробуя стряпню. — Куда идем? Осеро идем! Вот чудак.

Ну ладно, хорошо, что эту надежду у меня не отбирают. Щуку, конечно, поймать надо — правильно, но если есть озеро…

— Однако, осеро Егдо всегда есть, — сказал Василий.

После обеда, за которым проводники мои снова отказались выпить хоть бы по «маленькой» (люблю это качество в людях — делу время, потехе час). Осип спросил:

— Кужмити, ты, однако, зачем Априку бежишь?

Я даже поперхнулся от неожиданности вопроса. Ну и дела!

О своей командировке я мало кому говорил и уж совсем не распространялся настолько, чтобы первый же спутник по рыбалке спрашивал меня об Африке. Тут на Авлакане, в Буньском, сказал только Ручьеву, секретарю райкома партии, да закадычному своему дружку Валерию Владимировичу Дашкову, надо было объяснить свой внесезонный отпуск, да еще, пожалуй, слышал об этом старик Вычогир, с ним мы плыли вместе из Буньского в Нювняк.

Ни один из них троих не успел еще и побывать в Инаригде, а тут уже известно о моей дальней поездке. Отмечу, между прочим: ни рациями, ни другими какими-либо средствами связи таежное крохотное село с миром не связано. В тайге всегда все наперед известно — об этом я хорошо знал, но все-таки удивился вопросу Осипа.

— А ты откуда об этом знаешь?

— Народ говорил!

— Ого, уже не просто кто-то — народ! Какой народ?

— Наш. Инаригда, однако.

— Ну! А он-то, народ ваш, Инаригда, откуда знает?

— Нарот все знает, — определенно ответил Осип.

Я только развел руками.

— А народ, однако, не знает, зачем я еду?

Осип задумался, почмокал губами, стараясь рассосать загасшую трубку, и Василий, решив, что пора и ему вступить в разговор, сказал:

— Однако, говорят, командировка. Говорят, Кужмити там будет искать, чего не терял.

Я рассмеялся, рассмеялись и эвенки, довольные, что все знают обо мне, как бы я ни скрывал. Я никогда не делюсь тем, что предстоит мне, пока не обдумаю всего сам. А сейчас даже и не думал еще о предстоящем. Заставил себя не думать. Но мне напомнили. Напомнили тут, среди великой тишины, среди Земли, которая все еще живет сама по себе, своими простыми и мудрыми заботами, своей первозданной страстью, своей так и не познанной человеком волей. Что ждет меня в Африке? Найду ли в незнакомых мне джунглях, саваннах или пустынях ее, любимую и дорогую Землю? Наверное, найду, как нашел ее тут, как нахожу вечно, пока живу. Она одна у нас, одна на всех живущих — Земля!

Я долго рассказывал об Африке своим спутникам. Рассказывал все, что знал с детства, что вычитал из газет и журналов о ее настоящем, и все то, что узнал из прочитанного в Ленинской библиотеке.

Они слушали, согласно кивали головами, а я все говорил и говорил, будто проверяя свои знания.

— Знаешь, Кужмити, — сказал Василий, выслушав мою лекцию. — У нас, однако, гора большой-большой есть, Агды называется. Знаешь?

— Нет.

— Есть там. — И махнул рукою туда, откуда мы пришли, и еще дальше. Большой-большой гора, и на макушка дым идет. Это почему?

Вот тебе и раз, говорил им, говорил об Африке, и вдруг такой скачок. Что-то, наверное, натолкнуло в моем рассказе на этот вопрос. Но что? И почему я не знаю этой горы Агды, как и озера Егдо? Что они, смеются надо мною?

— Василий, где это, объясни? — прошу.