Грэм Макнилл - Несущий Ночь

О Император, что творилось там! Пошел дождь, смывая лужи крови и прочие следы сражения в сточные трубы, но Шонаи понимала, что никакой дождь не сможет так запросто смыть ее тревоги. Булыжник площади был усеян телами, группы рыдающих людей толпились вокруг павших друзей и любимых. Как же вышло так, что день, начавшийся со столь благородных помыслов, вдруг обернулся кошмаром?

Еще несколько лет назад Павонис был мирной планетой; борьба, которая велась по всей галактике, эту планету почти не затрагивала. Десятина выплачивалась вовремя, и время от времени, как и предписывал закон, молодые мужчины Павониса отправлялись на сборы в армии Императора. Во всех отношениях Павонис был образцом Имперского мира. Люди усердно работали, и их чтили за труд. Бунты происходили в других мирах.

Но как же все изменилось!

Сегодня стол губернатора был завален измятыми документами, и в них говорилось о волнениях по всей планете. В Алтемаксе рабочие взяли приступом Управление Имперских расходов и сожгли здание; бунтовщики в Пракседесе не позволили команде инопланетного торгового корабля занять места на судне и разграбили груз… Ходатайство о компенсации шло следом.

А еще Церковь Старых Принципов опять применила зажигательные бомбы — убито тридцать человек и практически полностью уничтожены производственные площади двух предприятий картеля Верген. Член картеля Аброгас ранен в одном из гетто Джотусбурга, ему повезло, и он выжил, хотя что он там вообще делал, так и осталось неясным. Возле Каэрнуса IV пираты-эльдары, изводившие Павонис в последние шесть лет, из засады напали на очередной корабль снабжения. Корабль как раз перевозил материалы и товары, которые должны были несколько уменьшить огромный долг Павониса перед Империей в виде запаздывавшей десятины.

Губернатор чувствовала, как невыносимо давит на нее тяжесть каждого провала, и размышляла, в чем же ее ошибка и что еще она может сделать. Она изо всех сил старалась обеспечить уплату десятины, которую требовал Администратум, но выжать из Павониса еще хоть что-нибудь уже не могла.

Все производства были напряжены до предела, и лишь немногие из товаров, что они изготавливали, соответствовали требованиям. Ее «десятинный налог» был попыткой компенсировать дефицит до той поры, пока не разрешится кризис, но налог вызвал бунты почти во всех крупных городах планеты. Шонаи пыталась объяснить создавшееся положение своему народу, убедить людей, что они испытывают лишения во имя блага Павониса, но как бы она ни крутилась, что бы ни предпринимала — все это, казалось, шло только во вред и ситуация с каждым днем лишь ухудшалась.

И здесь, в ее собственной столице, в нее стреляли! Шонаи все еще не могла в это поверить. Когда над площадью в звенящей от напряжения тишине прогремел первый выстрел, Думак бросился к ней и попытался увлечь ее в безопасное место. Вспоминая это, губернатор зажмурилась, пытаясь прогнать от себя жуткую картину, но та вновь и вновь вставала перед ее глазами: взрывающееся лицо Думака. Он упал и увлек ее за собой, и кровь и мозг Думака текли на Шонаи, пока тот содрогался в предсмертных конвульсиях.

Микола Шонаи вымыла волосы и отправила свой официальный костюм в стирку, чтобы хотя бы следы крови на нем не напоминали ей о смерти юноши. Переодевшись в свежий синий костюм, она все равно, казалось, по-прежнему ощущала кожей горячую липкую кровь племянника. И вдруг Шонаи вспомнила свою младшую сестру, вспомнила, как та гордилась, услышав тайное признание Миколы, что однажды Ду-мак примет у нее руководство картелем Шонаи. Теперь Шонаи показалось, что все это происходило в какой-то другой жизни.

Губернатор смотрела, как сквозь толпу движутся священники и местные апотекарии, оказывая помощь раненым или от имени Императора отпуская грехи мертвым. Она прочла молитву за души усопших и сделала глубокий вдох. Она планетный губернатор Империи, и должна проявлять самообладание. Но это так трудно: все так и валится из рук, как бы она ни старалась.

Опустившись в обитое зеленой кожей кресло и придвинув его к столу, губернатор просмотрела десятки новых сообщений о насилиях и беспорядках на планете. Собрав их в стопку, оказавшуюся весьма внушительной, Шонаи передвинула их на край стола. Она займется ими позже. Сейчас у нее было дело куда более насущное: собственное политическое выживание. Шонаи пригладила влажные седые волосы и насухо вытерла уголки бледно-зеленых глаз. Ее лицо выглядело печальным, обеспокоенным и уставшим, и морщины проступили на нем особенно резко. Микола Шонаи всем телом ощущала, как тяжко давит на нее каждый год из шестидесяти двух прожитых. То, что она понесла сегодня утрату, не имело значения. Она губернатор Имперского мира, и ее обязанности не могут ждать.