Грэм Макнилл - Несущий Ночь

Он опустился всем своим весом на первого солдата, лишив его жизни прежде, чем тот успел понять, что происходит. Затем Уриэль покатился по полу тоннеля, быстро стреляя из болт-пистолета.

Вокруг капитана уже приземлялись другие Ультрамарины и в несколько секунд рассыпались по сторонам, стреляя из пистолетов и размахивая рокочущими цепными мечами.

На дне шахты находились сорок солдат. Все они заняли огневые позиции за мешках с песком, наведя оружие на место приземления вагона-подъемника. Атакующих Ультрамаринов встретил рокот ружейного огня, воздух наполнили снаряды и лазерные лучи. Заклубился дым, из пробитых вентиляционных труб вырывался пар и выхлопные газы.

В три мощных прыжка Уриэль оказался за первой линией мешков с песком, рубя цепным мечом налево и направо. Солдат навел на него лазган. Уриэль рубанул по стволу, а следующим ударом снес с плеч голову солдата. Охваченный кровожадным неистовством, он поубивал всех вокруг себя. В сердце Ультрамарина бурлило жестокое удовлетворение. Стреляя и кромсая мечом все, что только попадалось ему под руку, Уриэль уложил десять человек, и в пределах его досягаемости врагов больше не оказалось. Ярости и неожиданности атаки Ультрамаринов сопротивляться было невозможно, и в считанные минуты все защитники шахты были перебиты, а их огневые позиции обернулись для них общей могилой.

Уриэль бурно радовался кровопролитию, и его переполняло желание убивать и разрушать. Он взревел от обуявшей его первобытной ярости, мысленно рисуя картины убийства сотен, тысяч врагов, видя их раскромсанные трупы и мух, пирующих на их окровавленной мертвой плоти. Его единственным желанием было безжалостно убивать пленников и пить их кровь, словно лучшее вино, и…

Внезапно Уриэль упал на колени, выронив пистолет и меч, а в его обезумевшую голову продолжали вливаться чудовищные образы. Уриэль Вентрис зарычал от гнева, сопротивляясь льющемуся на него потоку грязи, используя для этого всю дисциплину разума, которой овладел во время подготовки.

Постепенно он вытеснил из головы образы смерти и убийства, защищая свой разум от разрушительных мыслей. Капитан Вентрис увидел, что его люди бьются в таком же мысленном сражении, и закричал:

— Отвага и честь! Вы — Ультрамарины! Держитесь! То, что вы сейчас чувствуете, — не ваше! Это принадлежит тому существу, которое мы пришли уничтожить! Боритесь с этим!

Один за другим Ультрамарины собрали волю в кулак, оцепенев от нахлынувших на них ужасающих видений и исполнившись к ним чувством безграничного отвращения.

Уриэль быстро связался по рации с Барзано и увидел, как на пульте управления подъемником замигали огоньки, когда тот начал свой быстрый спуск.

Воины Пазаниуса и Дардино закрыли периметр площадки подъемника, а отделение Венасуса осматривало погибших противников, дабы убедиться в том, что никто не выжил, хотя Уриэль видел, что необходимости в этом нет. Неистовство их атаки подогревалось чуждыми импульсами, и люди, которых они перебили, являли собой лишь окровавленные кучи искромсанной плоти. Уриэль ощущал стыд за учиненную им бессмысленную бойню, и, даже понимая, что действия его и его людей направлялись чуждой силой, он глубоко страдал, узнав, что в глубине души все они способны на такую необузданную резню.

Покачав головой, он стал шепотом читать Литанию Стойкости.

Теперь, когда у него появилось время оценить положение Ультрамаринов, авточувства капитана определили, что уровень горючих газов в воздухе постепенно поднимается. Ружейный огонь и взрывы нанесли повреждения системе вентиляции, и уровень загазованности, не смертельный для Космического Десантника, мог в конечном итоге достичь опасного для обычных людей уровня.

На север, юг, запад и восток вели четыре прохода. Волны безумного, четко осязаемого ужаса шли из входа в восточный тоннель. Уриэль ощущал их в воздухе, чуял их всем своим существом, но не поддавался.

В его мыслях все еще бродили образы насилия и смерти, пыток и увечий. Даже если бы Барзано не сказал ему о существе, спящем под этими горами, Уриэль сразу понял бы, куда нужно идти.

Вентрис стоял у входа в тоннель, изгоняя из своего разума картины сожженных тел, отсеченных конечностей и уничтоженных цивилизаций. Это были не его мысли. Вызывая у него отвращение, они в то же время придавали ему решимости встретиться лицом к лицу с врагом, что ждал его впереди.

Уриэль повернулся к своим людям лишь тогда, когда чувство собственного достоинства окончательно испепелило ненавистные образы в его голове.