Сергей Палий - Изнанка

Личность известная. В некотором роде пафосно-скандально-эпатажно известная…

Петровский Андрей Михайлович. Режиссер и продюсер. Фамилия, правда, у него не настоящая, но это значения не имеет. Бывший хороший приятель Рысцова. Даже скорее — друг…

Подполковник поморщился и, обнаружив, что все еще стоит посреди комнаты в одних трусах, прошлепал в кухню, включая чайник и забрасывая в кружку несколько ложек кофе.

Друг… Нет такого понятия. Не придумали настоящих друзей в этом мире пока. Ни в этом, ни в эсе, ни в других мирах, если они вообще существуют! Павел Сергеевич всегда снисходительно смотрел на человека, называющего кого-то своим другом. И презрительно на того, кто при этом добавлял эпитет «лучший». Есть коллеги, приятели, любовники и любовницы, компаньоны, жены и мужья, братья по крови и братья, вместе прошедшие сквозь ужас войны, есть одноклассники, сослуживцы, товарищи и просто мимолетные знакомые. Друзей нет…

…Осенний парк сдвинул брови деревьев и, судорожно моргнув, блеснул глазами фонарей, Костик скоро должен был подойти к этому кафе, которое уже закрылось, но навес убрать не успели, и поэтому тут можно было спокойно поговорить, не опасаясь лишних ушей и моросящего дождя.

Текли минуты. Даже не текли — аритмично капали… глянцевитыми искорками с проводов…

«Привет. Извини, я опоздал — шеф задержал, опять у него мегапроекты по поводу и без повода», — протягивая руку, сказал Костик.

«Как у вас с уэсбэшниками сейчас?» — спросил Павел, доставая из кармана плаща маленькую бутылочку водки и банку тоника.

«А-а… Не парься. Вчера накрыли каких-то врачей из ВВК ГУВД за взятки. Показуха в основном», — ответил Костик, принимая из рук Павла наполовину наполненный пластиковый стаканчик и тоник. Оглянулся, поежился.

Глухо чокнулись, опрокинули. Запили.

«Принес запись?»

«Да. — Костик порылся в модном портфеле и отдал другу микрокассету. — Я вот все хотел спросить, Паша… Куда делся тот ублюдок из администрации СВАО, через которого наркота из Таджикистана шла? Его ведь ваш отдел вел?»

«Наш. — Павел убрал кассету в карман. — Пойми, никаких улик не было. Абсолютно. А я ведь знал наверняка, что именно он — дилер. Сам видел, как на суд к нему чуть ли не вся верхушка местной таджикской диаспоры приперлась! Внагляк, представляешь?.. Когда же эта тварь через месяц покалечила семьи двум моим ребятам из отдела, я не вынес, Кость. Лично выволок за шкирятник из коттеджа на Рублевке, отвез подальше и пристрелил. Не должны такие подонки по земле ходить…»

Костик понимающе покивал и поправил воротник. Плотнее застегнул куртку.

Выпили еще по одной.

«Зря ты так, — сказал он, глотнув тоника из банки, и полоснул по Павлу каким-то странным взглядом. — Незаконно ведь…»

Павел долго молчал. Очень долго. Слушал, как холодные минуты стукаются о бордюр. Смотрел на мокрый асфальт под ногами, который выглядел рельефным из-за косо падающего света фонаря. Потом он поднял глаза на собеседника и… со всей силы рванул отворот его куртки. Ткань треснула по диагонали, и Костик отпрянул назад, пытаясь поймать повисший на проводке высокочувствительный микрофончик.

«Это… не для тебя… — нетвердо отступая, брякнул он. — Паша, брось! Пашка, я же…»

Выстрел отбросил его на аллею. Под моросящий дождь…

Кипяток брызнул мимо кружки, и Таусонский, зашипев от боли, дернул рукой. Гранулы кофе разлетелись черным градом по кухне.

— Черти б тебя побрали! — выдавил наконец он, когда смог унять поток топорного мата. С грохотом поставил чайник. — Пальцы обварил, бл…

— Черр-ррти! — радостно сообщил прилетевший на шум Жорик.

— Ну-ка брысь в клетку! — цыкнул Павел Сергеевич.

Попугай испуганно взгромоздился на гардину и примиряюще заявил:

— Пр-риказывайте, я ваш покор-р-рный слуга! Я р-рад, что имею честь…

— Нет, дружище, не прокатит. Давай-ка на боковую, уже второй час ночи!

Краснохвостый жако, удрученно склонив клюв, перелетел на плечо к хозяину. Таусонский поднес его к клетке, и пернатый, заложив крылья за спину словно арестант, прошагал на жердочку.

— Ну спи, спи. Клюв у тебя слишком длинный, таких в разведку не берут, — сказал подполковник, накрывая сферу из прутьев пледом и ссыпая остатки кофе из банки в кружку.

Попугай проворчал в ответ что-то насчет гнусной кражи креветок и заткнулся.

Так. Стало быть — Петровский, решил Павел Сергеевич, возвращаясь в комнату и отхлебывая горячий напиток. Кажется, именно он заварил кашу с «Либерой». А после этого… После этого они вроде бы с Рысцовым не встречались. Интересно — почему? Ведь всех, кого накрыла «Альфа» там, под Апшеронском, выпустили буквально через несколько дней, когда стало уже не до того. Да и что с них взять, не террористы же какие-нибудь! Ну брякнули в эфире чего не положено… Кстати, теперь их поступок вообще в другом свете предстает, так-сяк — архаровцы же как раз сшизов крыли по полной. Пророки доморощенные, етить твою…