Кирилл Луковкин - Цитадель

Это было великолепно.

Рик нырнул в жерло коридора.

Следующий, последний отрезок дистанции назывался Трубой. Трубу следовало пробежать на максимальной скорости и ни в коем случае не смотреть по сторонам. Иначе – смерть. Так утверждали бывалые сплетники. Рик был достаточно умен, чтобы не принимать всерьез досужие сплетни, и достаточно разумен, чтобы не пренебрегать ими. Немного отдохнув перед заключительным рывком, он побежал. Впереди послышался далекий шум голосов – это Коммуна приветствовала победителя.

Покрытие Трубы пружинило под ногами. В лицо дул сильный сухой ветер, мгновенно высушивший пот на лбу. На протяжении всей трассы до дома Труба пересекалась обручами, разделявшими ее на сегменты. Рик бежал, наблюдая за тем, как стальные обручи приближаются и исчезают позади. Они говорили, нельзя смотреть по сторонам. Тогда он посмотрит наверх. Ничего особенного. Обычные лампы. А что, если смотреть под ноги? Решетчатый пол, под которым тянется ложбина с хитросплетениями животворных проводов, короба и лампы аварийного освещения, бледное лицо, перегородки между сегментами…

Лицо?

Рик остановился как вкопанный. Сердце пронзил холодный кинжал ужаса. Бежать дальше! Дом близко, но Пространство коварно и полно ловушек! Рик оглянулся. Труба хранила молчание, ни звука больше не доносилось ни спереди, ни сзади. Без колебаний он побежал бы дальше, будь то лицо маской мертвеца или рылом чудовищной твари вроде ночного ползуна. Но там, внизу, он увидел живого человека.

Медленно Рик вернулся в предыдущую секцию Трубы и снова посмотрел вниз. Под полом в неестественной позе лежала девушка. Увидев его, она открыла рот, словно хотела закричать, и промолчала. Отчаянно рванулась, но не смогла убежать. Ее рука застряла в блоке распределителя питания. Не понимая, почему он это делает, Рик спрыгнул с помоста, пролез под опорами и оказался с девушкой лицом к лицу.

На ее шее не было печати Коммуны.

Чужая!

Смотритель говорил о племенах варваров, что живут за пределами сектора. Но для дикарки она выглядела слишком опрятно: облегающий серый костюм, белая кожа, медная ржавь волос, ладное лицо без уродств и внимательные, блестящие от боли глаза. Рик потянулся к руке, застрявшей в скобах щитка по предплечье. Девушка отшатнулась, закрыв лицо свободной ладонью.

Кость была цела. Требовалось разжать пружину. Рик сделал упор в нужных местах и, приложив силу, смог слегка раскрыть зажим. Девушка мгновенно выдернула руку. Отскочила за опору и попятилась к стене. Стены Трубы были испещрены дверьми.

– Спасибо.

Девушка скрылась за одной из дверей прежде, чем он смог что-то ответить. Рик смотрел на дверь, сомневаясь в реальности происшедшего. Очнулся он от чужого взгляда. Обернувшись, увидел того бегуна, что чуть не сорвался с мостика на Галерее. Кажется, его звали Иешуа. Перед началом забега он хвастался громче всех, что пройдет дистанцию. Бегун посмотрел на Рика сверху вниз, а затем побежал по Трубе к дому. Рик вскарабкался на помост и последовал за ним.

Он закончил Весенний Бег последним.

На этот раз забег прошли четверо.

Смотрителя Креза боялись и уважали. Боялись за его хитрость и жестокость. Уважали – за умение читать. Все лицо главы Коммуны от лба до подбородка по диагонали пересекал косой безобразный шрам. Говорили, это отметина бога Машины, которую Крез заработал, будучи еще молодым и горячим воином – в те времена, когда Коммуна ходила войной на варваров за пределы барьера.

В те благодатные, урожайные времена.

Ныне уважаемый патриарх, Крез стоял на помосте, взявшись за перила, и смотрел вниз, на людей Коммуны. Тут же находился Рик, вместе с парнями, что совершили Весенний Бег в этом году. Ровно месяц продолжались испытания молодых. Тридцать дней испытаний, в которые, кроме Бега, входило Стояние над пропастью, Хождение по стенам, Поединок в яме и Охота на падальщиков. Все это называлось Танец Весны, и жизнь водила со смертью свой хоровод тридцать дней. Выжившие переходили на новый уровень. Погибшие становились приношением богу Машины.

Вчера Танец Весны кончился. В этом году жертвоприношение было обильным. Почти треть молодых людей, достигших двадцатилетия, погибла, сгинула в пропасти или пропала без вести в лабиринтах Пространства.

Крез не скрывал удовлетворения.

– Люди Коммуны! – воззвал он к толпе. – Бог Машины доволен нами!

Шепот. Обращенные кверху лица казались восковыми масками с дырами, где вместо глаз блестели стекляшки.