Виталий Сертаков - Баронесса Изнанки

Она еще многое собиралась сказать, потому что чувствовала, что говорит путано, теряет главную мысль, от этого злилась на себя еще больше. Смахнула со лба травинку, сморгнула и поняла, что ее больше никто не слушает. Священная роща растворилась, вместо солнечного дня над Младшей разворачивался бескрайний ковер звезд, в спину колола острая трава, и со всех сторон нависали встревоженные лица. Бернар, Мария, барон, тетушка Берта, магистр, мельники.

Скачок был столь быстрым, что ее чуть снова не вытошнило. Она снова вернулась на Ферму. Или никуда не улетала?

— Она очнулась, очнулась! — Бернар передал кому-то факел, бросился рядом на колени, жарко поцеловал.

Оххх... По-настоящему поцеловал, в губы. И Анка тут же ему простила все. Ну, как было не простить, ведь он же волновался. Он плакал, он прятал от нее глаза. Вот здорово!

— Что они с тобой делали? Что?! Почему ты молчишь?

Он тряс ее, как грушу. Анка улыбалась. Она не ошиблась — Бернар действительно плакал. И это было самой замечательной новостью за сегодняшний вечер.

Старшему было не то чтобы страшно, а как будто стыдно и неловко. Неловко, точно он по недосмотру угодил в чужую квартиру. Известно, что хозяева погибли и не вернутся никогда, но вещи все равно тебя не принимают. Вещи косятся недоверчиво, острые предметы норовят упасть на ногу, а хрупкие вырываются из потных рук. Даже в рубке Валька повсюду натыкался на мелкий мусор, забытый наездниками. Упаковка носовых платков, фольга от сигаретной пачки, скатанная в шарик, конфетная обертка. Возле ножных петель наездника Старший наткнулся на электронную записную книжку и тюбик с кремом для ног.

Чужой дом, чужие вещи.

Он снял влажные еще носки и сунул щиколотки в гибкие пружинящие петли. Чтобы достать до «наручников», ему пришлось встать на цыпочки и подпрыгнуть. После того как все четыре конечности оказались в мягком, но плотном плену, Старший понял, что совершил оплошность. Из овального кокона в потолке, похожего на осиное гнездо, свисали кончики щупалец, но без офхолдера подключиться к кораблю было невозможно.

Не без труда Валька осзободил руки, затем ноги, На корабле непременно должны были храниться запасные офхолдеры, это он знал по рассказам Лукаса. Боевой Тхол регулярно выращивал новые связные приборы взамен одряхлевших старых, их срывали, как переспелый плод с ветки. Вот только как найти эту самую ветку?

Он перепробовал все разноцветные петельки над дверными нишами. Иногда в недрах корабля что-то шуршало, или менялась освещенность, дул холодный ветер, открывались и закрывались гамаки по периметру зала. Старший почти отчаялся в своих поисках и потихоньку стал приучать себя к мысли об одинокой старости на борту Тхола, когда между лежачим креслом и пористой теплой стеной поднялась из пола зеленая колонна, похожая...

Похожа она была на здоровенный пупырчатый огурец и еще на кое-что не совсем приличное, но Старший смотрел не на сморщенную верхушку колонны. Он смотрел гораздо ниже. В зеленых пупырчатых боках имелись отверстия, затянутые влажной прозрачной пленкой, а внутри... Внутри, под слоем инея, свернувшись алыми калачиками, дремали боевые офхолдеры. Они были похожи на гигантских, заполненных кровью улиток, лишенных панциря. От колонны валил пар. Старший ненароком коснулся бородавчатой поверхности «огурца» и с воем отдернул руку. Это было не просто хранилище маленьких посредников между людьми и летающей крепостью, а самый настоящий морозильник. Чтобы добраться до офхолдера, пришлось обмотать руку курткой, и все равно на запястье потом вздулись пузыри.

Старший понятия не имел, сколько времени следует размораживать связной прибор. Из-за вылезшего из пола морозильника в рубке стало почти невозможно находиться. Иней пополз по стенам, образуя на всех гладких поверхностях новогодние узоры. Даже после того, как Вальке удалось убрать «огурец» в гнездо под полом, он еще некоторое время подпрыгивал и разминался. Потом улегся на пол, больше лечь было негде. Прохладный пол постепенно нагревался и едва заметно вибрировал. Дважды Старший становился свидетелем того, как это делали профессиональные наездники. Обычно им кто-то помогал, их страховали медики.

Потому что боевые офхолдеры иногда вели себя как вредные кусачие зверьки. Лукас говорил, что людям Атласа за тысячу лет так и не удалось выяснить, обладают ли боевые офхолдеры собственным разумом. Тогда Валька пропустил эту смешную мысль мимо ушей. Он прекрасно помнил, как бродил по Питеру с «медузой» на ладони, как она своими ядовитыми выделениями чуть не загнала его в гроб, но не проявила при этом ни малой толики разумности.