Виталий Сертаков - Симулятор. Задача - выжить

Дурак, как сержант Комаров.

Потому что только дурак мог такое придумать, чтобы через эту трубу дальше на машине ехать. Переехать через нее для джипа — раз плюнуть, но лучше было обойти, потому что труба еще влево недалеко выросла. Но пешком сержант не хотел обходить, хотя Нильс его долго уговаривал. Этот Комаров совсем неуправляемый стал, как лунатик или пьяный. Не видит, что труба себе под землей дальше путь прокладывает. Сама, без всяких землеройных машин. До следующей опоры, до проводов ей совсем немножко оставалось.

Слушай, легко говорю, а? К чему только человек не привыкнет, да?..

— Слышь, мужик! Давно тут... такое зарыли? — спросил меня тот, которого Нильсом звали.

Тут я понял, почему они не удивляются. Я тут два месяца работаю, а милиция ни разу в поселок не приезжала, да. Им такое не представить, что два часа назад трава росла, и никакая труба к озеру не спускалась. Мне младшего сержанта этого даже жалко немножко стало, потому что смотрит внимательно, а видеть совсем не хочет.

— Первый раз вижу, — честно я им сказал. — Бригадир по этой дороге каждый день в строительный мотается, он бы рассказал.

— Гена, давай полем обойдем, — опять предложил Саша-Нильс, а сам на пальцы дует. Случайно за железку, за автомат свой схватился.

— Ты ослеп, что ли? — хрипло так ему Комаров ответил, и голос у него, как у мальчишки, опять на визг сорвался. — Канава там, не пройдет машина!

Там слева действительно канава была. Я попытался прикинуть, сколько осталось между серой мерзостью и опорой. Если в канаву досок подложить, можно было попытаться трубу обогнуть, потихоньку если ехать. Правда, там сосны молодые росли. Нет, не объехать на машине.

Я тогда подумал, что теперь они точно развернутся и в милицию меня отвезут. Вот какие мне от жары глупые мысли в голову лезли, да. Потому что отец воспитывал нас так — начальство уважать, и законы уважать. Я не дурачок, да? Я ведь сразу догадался, что преступление какое-то случилось, скорее всего, обокрали кого-то. Вот они и хватают первого попавшегося, а вдруг признается? Очень мне поэтому не хотелось с ними в отделение ехать. Без паспорта, без телефона, и бригадир только к вечеру вернется, а хозяина коттеджа до понедельника не найти! Что они со мной в милиции за это время сделают, а? Вдруг бить начнут и подписывать заставят, что дом чужой ограбил? А я чужой копейки не возьму, мамой клянусь!

Вот такие мысли дурацкие в голову лезли, самому смешно теперь вспоминать.

— Дай мне ключи! — приказал Нильсу Комаров.

Ключи он получил и пошел мотор заводить.

Я спокойный человек, клянусь, очень спокойный. Никогда не ругаюсь, и начальство привык уважать. Но когда этот краснорожий стал ключом в замок тыкать, а попасть не может, я подумал, что надо выйти наружу. Пусть он лучше меня застрелит, но через трубу я с ним не поеду.

Я распахнул дверцу и выпрыгнул. Никуда убегать не стал, нарочно возле Нильса остановился, чтобы они дурного не подумали. А снаружи дышать невозможно просто стало, точно в горло бумаги наждачной напихали. Комаров тихо-тихо ехал туда, где из травки обугленной поднималась серая эта мерзость. Дверь он открытую оставил, изнутри она вся в крови была, и зубами он жевал непрерывно...

А я еще двух ворон увидел и Нильсу показал. Одна живая была, только голова ее и часть крыла из бетона торчали. Клюв разевала, и глаз черный шевелился. Как в кино показывали, про то, как нефть на земле образовалась, да. Я точно кино не помню, там показывали мух всяких, кузнечиков, как они в смоле случайно застыли.

— Стой! — закричал младший сержант, он проснулся будто. — Генка, стой, не лезь!

Немножко опоздал совсем.

Мамой клянусь, такого ни в одном кино не покажут. Колеса передние только-только к мерзости этой прикоснулись, как резина моментом дымиться начала. А потом, едва сморгнуть успел, из бетона сосульки серые полезли. Словно колосья пшеничные, часто-часто, или щупальца, да. И передние колеса насквозь, вместе с дисками, проткнули.

— Назад!! — Нильс, наверное, очень громко кричал, изо рта его слюна летела, но слышал я его, как и раньше, точно сквозь подушку. Словно в трубке телефонной, когда абонент далеко очень. Я когда домой Хабибе звоню... то есть, звонил, так часто получалось. Кричит, кричит, а голосок, как у мышки, вдалеке теряется.

Все, матерью клянусь, больше о жене и детях — ни слова. Сам держаться не могу, плакать начинаю, как ребенок...

Комаров назад скорость переключил, но «уазик» Уже погиб. Тут мы с Нильсом стали кричать вместе; я не сразу и заметил, что кричу. Потому что глупый Комаров дергал рычаг, а сам смотрел назад, оскалившись, и не видел, что у него под носом. Он только тогда оглянулся, когда две длинные сосульки до двигателя добрались, да... Они насквозь двигатель пробили, пар как начал хлестать по лобовому стеклу! Капот горкой пошел, краска с него струпьями слезла...