Виталий Сертаков - Симулятор. Задача - выжить

Я вспомнил утонувшие опоры электропередачи Вряд ли папа Зиновия был способен что-то исправить.

— Сержант, вы мне можете объяснить, что со вязью? — На Комара наступал теперь бугристый детина, сразу с двумя стационарными трубками наперевес.

Это могло плохо кончиться, я уже видел, как Комар напрягся. На тот момент я с ним уже немножко разобрался: у Генки был такой вид, словно он спит, а мы все ему только снимся. Когда его сны становились чересчур назойливыми, Комар всхрапывал и нехорошо дергал лицом. Когда он так дергает лицом, к нему лучше не подходить, но детина с телефонами об этом понятия не имел. Он топтался и брызгал слюной, а я ничего не мог поделать, потому что на меня напали сразу с двух сторон.

— Mo-молодой че-человек, что происходит с водой? — верещала тетка с зонтиком. — Это секретно, да? Это военные разработки?

— Издеваются над народом, подонки!

— Бензин замерз, вы верите?

— Могли бы предупредить! — гундел в другое ухо дряблый мужик в тюбетейке. — Я Белкин, слышали? Мне необходимо быть в городе, сегодня назначена операция, больного привезли из Петрозаводска...

— Мимо меня машин семь с утра проскочило, — деловито докладывал Валентин. Старый вояка почему-то решил, что обязан передо мной отчитываться. — Панкратовы смылись, Леська со своим хахалем... Эти завсегда рано, а вот трое до Полян помчали, до лабаза, и никто не вернулся, прикинь...

— По какой дороге? — очнулся Комаров. — По верхней дороге они поехали?

— Так до Полян-то минут сорок от силы, — как будто не слышал вопроса сторож. — Туда и обратно, лабаз открыт...

— И пацаны, Зорькиных сын с другом, на великах покатили, сказали — только до Белого и обратно... — затараторила старуха в «газетной» шляпе. — А у Зорькиных сынок-то ответственный, не какой-то там шалопай, нет! Тут до Белого-то, дорожка ровная, а нету их...

— Точно-точно, — насупился Валентин. — Еще до того как темно стало, Зорькин машину выкатил, а она не завелась. Матом крыл, что бензин плохой; обещал, что взорвет их заправку. Он тогда на велосипед — и за сыном... и это... тоже не вернулся. Еще мимо меня проезжал, сказал, мол, Валька, если вернутся — передай, что шкуру спущу. Мол, мать с ума сходит, два часа как укатили, и ни слуху, ни духу...

Тут до меня добрался этот придурок в костюме с папочкой. Мерзкий, как жаба, с подвижной челюстью, сантиметровым слоем геля на волосах, а еще и рожа бирюзового цвета. Если бы мне кто сказал, сколько неприятностей принесет этот хлыщ, прогнал бы его сразу, к чертовой бабушке. Он уперся мне в грудь пальцем и принялся брызгать слюной:

— Товарищ сержант, вы можете обеспечить меня связью? Мои телефоны отказали!

— У нас та же история, — я отвернулся, понадеявшись, что зануда отвяжется, но он снова выскочил у меня на пути, отсвечивая заколкой галстука.

— Товарищ сержант, вы обязаны оказать содействие представителю власти! Моя фамилия Мартынюк, я заместитель председателя... — он принялся совать мне под нос удостоверение и продолжал нудить, какой он крупный босс, и депутат хрен знает чего, и что мы все должны метнуться тянуть для него телефонную линию...

— Гражданин Мартынюк, у меня тоже нет телефона! Сиреневое солнце зашло за тучку. Долю секунды я разглядывал лес за озером, и вдруг мне показалось... мне показалось, что к нам опять катится стекло. Но тут на темной поверхности озера заиграли тени, и видение исчезло. Люди вокруг перекрикивали друг друга, как на рынке:

— Молодежь, видели, что на Сосновой творится?

— А Никита на станцию на мопеде порулил — и как сгинул!

— А пойдемте все вместе:! Не будем разделяться!

— Точно, только надо найти воду!

— У вас радио тоже не работает?!

— А если попробовать антенну выше поднять?

— Да нет же, вы не поняли! Вода твердая, как камень!

— Андрей Андреевич, я извиняюсь, у вас попить не найдется?

— Жан, возьмите нас с собой, пожалуйста...

Я слышал их всех как будто издалека, как будто сидел под ватным одеялом. Не знаю почему, у меня складывалось преотвратное впечатление, что все эти люди, и я в том числе, даже отдаленно не представляют, во что вляпались. Они видели, что творилось на небе, они утирали пот, они трясли своими телефонами, и никто, похоже, не врубался, что с миром случилась настоящая беда.

Муслим собрал вокруг себя трех или четырех теток и, размахивая руками, рисовал им сценки в лицах. Трясущийся дядька с детьми подбегал ко всем по очереди, умоляя дать хоть немного воды. Врач Белкин принес ему бутылку «спрайта», и дети так жадно навалились, что мне стало страшно за их животы. Пока мальчик пил, девочка подпрыгивала рядом, вцепившись в донышко, не в силах выпустить бутылку.