Виталий Сертаков - Симулятор. Задача - выжить

— Какая еще, блин, нора?!

— Это, гм... релятивистский термин, обозначающий пространственно-временную аномалию в точке скопления больших масс материи. — Дед по-доброму посмотрел на меня и поправился. — Черная дыра, так проще?

Он поставил свой бидончик, чтобы ягода не высыпалась, и резво пробежался вниз по склону. Я сидел враскоряку, промокнув от пота, сплевывал кровь и гадал, появится ли хоть кто-нибудь нормальный на этой дороге. Локтем старался не шевелить, хотя уже понял — перелома вроде нет. Зато оказалось, что жутко болит левая коленка, аж в глазах потемнело, когда резко разогнулся.

— А я гляжу, несется кто-то, — шепелявил Лексей Саныч, или как его там, пока мы меня обратно в салон запихивали. — Гляжу, что далеко, ну никак мне не успеть вас предупредить... Уж я бежал, кричал, а вы и не приметили...

— Постой, отец! — От таких слов я аж затрясся. — Так ты шо, давно тут бродишь? Ты шо, заранее знал про фигню эту? Ну... про стекло, про нору?

— Часа три назад наткнулся. — Он почесал в затылке, спокойно так, будто я его о дожде спрашивал. — Вот, пройтись до станции решил пешочком, заодно ягод пособирать. У вас, кажется, губа разбита, возьмите мой платок... Павел на три дня приехал, отпустил меня в город. После нашего воздуха поселкового, сами понимаете, в автобусе трястись никакой радости...

— И что?.. — Во рту у меня словно месяц не было воды. Смешно сказать, но прямо я ему вопрос задать боялся. — И что там, на станции?

— Оно везде, — просто ответил Дед. Вокруг уже стало так темно, что я почти не различал его лица. — Я наткнулся на стену, когда почти добрался до платформы. Я увидел впереди убегающих белок, потом выдр... Они прыгали через пути, убегали от стекла, они чуяли опасность. А мы каким-то образом сразу оказались внутри...

— Почему внутри? Кто сказал, что с другой стороны нет такой же параши? — Про себя я твердо решил, что если тачка поедет, Деда надо непременно прихватить с собой. Если мне совсем хреново будет, так хоть руль вывернет. Хоть он и шизнутый, но помочь сумеет...

— Нет ветра, — сказал он. — Не просто нет ветра, а полный штиль, уже три часа. И температура растет, вы чувствуете? Мы как будто под компрессом, под колпаком, все сильнее влияние парникового эффекта. Это стекло, оно вокруг и сверху... Я считаю, что нам совершенно необходимо найти людей и вместе отправиться к Белому озеру...

— Слышь, отец! — позвал я. — Полезай в машину, я тебе заплачу. Худо мне, втыкаешься? Видать, трахнулся башкой. Боюсь один ехать. До больнички какой дотянем или хотя бы до телефона. Я свой не взял...

— Это не сотрясение.

— А?...

— Я говорю, что ваша голова болит не от удара. Что-то новое в атмосфере, изменился состав воздуха. Мне тоже было нехорошо, и рвота, но потом улеглось. У вас нет ощущения, что воздух газированный?

— Шо-то ты гонишь, отец... — Я осторожно пошевелил ноздрями, но не учуял ничего, кроме смолы и грушевой «вонючки» для стекол. А еще было жарко, очень жарко.

Я подумал, говорить ли ему о белых «медведях» и о том, что с домом, где его сторожка, сделалось, и решил, что лучше заткнуться. Хватит нам того, что живы пока остались.

— Вы не поняли, — ласково так сказал Дед. — Вперед ехать нельзя. Там никого больше нет. Второй раз стекло может вас убить. Я был на станции, там полно трупов...

Я даже не врубился сначала, что он такое лопочет. И тут сквозь темноту в последний раз проглянуло солнце и показались шары. Розовые шары летели вдоль отступающей прозрачной границы, с нашей стороны. Стекло и правда убегало довольно резво, быстрее пешехода. Без единого звука катилась по лесу прозрачная стена, или не совсем прозрачная... Просто становилось все темнее, и я не был уверен, что мне не показалось...

— Ага, вы тоже заметили? — Старикан показал вниз, в сторону шоссе. — Именно то, о чем я вам говорил. Приблизительно раз в семнадцать минут оно приобретает зеркальную окраску, это сигнализирует об опасности. Я шел вдоль стекла три часа, дьявольски устал, стоптал все ноги... Все это время я двигался по расширяющейся спирали. Встречались места, где я не мог догнать границу, но чаще она двигалась медленно. Иногда и вовсе застывала...

— Отец, ты больной? — без подкола спросил я. — Ты шо, три часа тут шнырял и не пересрался?

Он уставился на меня и заморгал. Туповатый «келдыш» попался, сразу видно!

— Вы имеете в виду, почему я не напуган? Смею уверить, я весьма и весьма напуган. Но если уткнуться носом в землю и закрыть голову руками, от этого ведь не станет легче?