Марк Руденко - Бросок во времени

– Доложить!

Солдат, который сопровождал меня, отдал честь и сказал:

– Товарищ Командир этот человек утверждает, что был в немецком плену и смог от туда выбраться!

– Этот что ли? – говорил он, с недоверием глядя на меня – Ну и кто же ты?

Не успел я открыть рот для ответа, как меня перебили.

– Нам он нечего говорить не стал. Назвался неким Марфом и всё.

Командир поднялся со стула и подошёл ко мне.

– Дезертир, небось! – сказал он, глядя на меня – Или того хуже немецкий шпион

Я молча стоял и смотрел на него. Вид этого Командира был суровым, строгая форма только подчёркивала суровую закалку этого человека. Лицо сморщенное на висках проступала седина. Он смотрел на меня, а затем спросил:

– Что ни будь было найдено при нем?

– Да сер! Вот это – солдат протянул ему мою карту

– Что это?

– Мы не знаем?

– Да я и не у тебя спрашиваю!

После этих слов Командир взял «телефон» в свои руки осмотрел его со всех сторон, а затем спросил:

– Спрашиваю что это?

Я спокойно, еле слышно ответил:

– Вы всё равно не поймете…

– Ты нас тут, что за дураков принимаешь, быстро говори, что это такое и кто ты такой? – сказал на повышенных частотах

– Меня зовут Марф – это всё что вам нужно знать, а здесь я затем что мне нужна помощь!

Командир посмотрел на меня, как на дурака, затем переглянулся и ответил:

– Зачем?

– Я хочу узнать в каком месте меня держали в плену!

– А ты сам не знаешь? – спросил он

– Нет!

– Из какого ты отряда?

– Я не знаю!

– Это как?

– Я потерял память, недалеко от одного города, там мне выдали автомат и форму и я служил всего один день, потом город оккупировали немцы!

– Как ты смог сбежать?

– Это не важно. Сейчас важно лишь то, чтобы вы помогли мне в поиске того, места куда меня и ещё нескольких солдат увели

Я говорил спокойно и медленно, держа руки в карманах. От всего этого пришли в шок и командир и тот солдат

– Хе-хе-хе

Командир засмеялся, а затем нанёс удар мне прямо по лицу. Удар был явно мощным, но боли, я не почувствовал.

– Как же меня беси твоё лицо. Ты напоминаешь мне лица тех самых немцев, которых мы брали в плен и они все как один говорили, что ничего нам не расскажут, но после пыток они сами умоляли нас, их убить.

Я, молча стал подниматься с пола, так как удар был настолько мощным, что я аж упал на пол. Солдат. который меня сюда привёл был слегка поражен. Командир же просто потёр кулак и сказал:

– Уведи его на допрос! Посмотрим, смогут ли развязать ему язык наши пытки!

После этого приказа солдат достал из кармана платок и пропитал его каким-то веществом, после чего закрыл им мой нос и рот. Вдохнув это вещество, я стал медленно терять сознание, пока полностью не вырубился.

Открыв глаза, я ничего не увидел, но зато отчётливо чувствовал, что был привязан к стулу.

(Опять?… Ну когда же это кончится? почему никто не настроен на то, чтобы просто мне помочь?) – подумал я.

Вскоре возле себя я услышал копошение, а затем… С моих глаз сняли повязку.

Яркий свет лампочки в комнате на время ослепил меня. Затем я сумел различить очертания комнаты и того кто всё это время возился там. Комната была небольшой, примерно два на два метра, я сидел привязанным к стулу в плотную возле дальней стены, а перед собой я видел входную металлическую дверь. Человек, который всё это время возился возле столика в углу подошёл ко мне. Его лицо было сильно изуродовано от многочисленных прыщей и опухолей, часть головы была лишена волос, а те волосы, которые всё-таки имелись на голове, были седыми и безжизненными, если можно так сказать. Ростом он был не высок, едва выше меня сидевшего на стуле, одет в рабочую форму тюремщика с пятнами грязи на ней. В общем, весь его вид вызывал у меня одновременно чувство отвращения и страха, ведь этот человек будет меня пытать.

(Ну… И… Дела!) – подумал я

Лицо моего тюремщика исказилось в улыбке, что придавало его образу ещё большей жути.

– Не боишься? – Это зря! – сказал он в предвкушении

***

В камеру вошёл Командир.

– Доложи! – сказал он палачу

Тот нервно начал объяснять ему сложившуюся картину.

– Я пытал его всеми возможными методами на протяжении двух часов, а он ни слова – в словах палача слышались обида и горесть

Командир посмотрел на меня, затем снова перевёл взгляд на палача. Какое-то время к камере стояла тишина, а затем палач снова заговорил:

– Я совал ему иголки под ногти, пытался рвань эти самые ногти… Но…