Вера Словиковская - Кадровик

Ответа не было. Это снова был холл, но с двумя дверями. Прямо квест. Никаких опознавательных кружочков. И что дальше? Справа у стены лавочка и большой сетчатый бак, пустой. Я решила идти дальше и двинулась к двери.

– Раздевайтесь, – услышала чей-то голос.

Он раздался непонятно откуда, я огляделась: никаких динамиков не обнаружила, абсолютно голые ровные стены.

– Раздевайтесь, – настойчиво повторил женский голос.

– Зачем?

– Будете проходить дезинфекцию, – проговорил голос.

Оказывается, меня тоже слышат, это уже что-то.

– Совсем? – удивилась я.

– Да, все вещи, включая личные, в корзину, сами в душ, это следующая дверь, – пояснила женщина.

– А зачем дезинфекция, если я только что из душа?

– Вы идете в «чистую» зону, полное обеззараживание, никаких земных вирусов, только разрешенный список бактерий, – уточнил голос.

Вот теперь понятно объяснила. С одной стороны, радует, что без вирусов, с другой – мы к ним привыкли. И что за «чистая» зона? Обдумывая всё это, я разделась.

– А планшет?

– В корзину, – коротко ответила женщина.

– Не влезет… – усомнилась я.

– Так уменьши его, – засмеялся голос.

– Как?

– Переверни! – радостно смеясь, посоветовала собеседница. Я перевернула планшет. Ой. Там были новые иконки. Справочник. Инструкции. И «-». Я нажала на него, и «телевизор» превратился в планшет. От неожиданности я его выронила.

– Он не бьется. Всё в корзину – и в душ, – немного хихикая, скомандовал голос.

Коротко и ясно. Прошла в дверь. Душ. Ни мочалки, ни мыла, голый кафель, или даже не кафель, а что-то непонятное, белое, сам душ в потолке. Как только закрылась дверь, на меня полилось что-то зеленое и липкое, хорошо, что без запаха. Я стояла и обтекала, увернуться в таком пространстве невозможно. Потом жидкость стала белой, непрозрачной, затем опять зеленой. Длилось это минут 15–20, и было ужасно неприятно. Наконец-то полилась обычная вода, я облегченно вздохнула и начала смывать с себя зеленую жижу. Вскоре вода прекратилась, и откуда-то подул теплый, как из фена, воздух. Хорошо. Когда меня высушили, открылась дверь, но не та, в которую я вошла, а та, которую я вообще не видела. Душ оказался проходным.

Следующая комната была просторная и тоже проходная, в центре стоял большой стол, над ним висело какое-то оборудование. Больше ничего, только дверь на противоположной стене.

– Ложитесь на стол, – скомандовала женщина.

– «Чистая» зона – это не тарелка, случайно? – поинтересовалась я.

В ответ послышался раскатистый смех.

– Нет, не волнуйтесь, – успокоила она.

Эта фраза сразу вызвала подкожный страх. Так обычно говорят, когда уже давно пора было начать волноваться. Последний раз я ее слышала, когда врач сообщал мне, что у меня опухоль. «Не волнуйтесь, – сказал он мне, – с этим можно жить».

Далее следовал пятитомник инструкций, КАК. Что можно и чего не следует, последнего, естественно, гораздо больше. Я полезла на стол. Страх возрастал. А потом меня опять «выключили», как будто я игрушка какая-то. Просто «раз», и я уже просыпаюсь, снова с тяжелой головой, сильно замерзшая, голодная, голая, все в той же комнате. Сознание возвращается неохотно. Но вроде жива. В комнате кто-то был. Не кто-то, что-то. Голограмма. Это моя, то есть я. Я села и попыталась сфокусироваться. Я стояла напротив стола. Голая. Неподвижно, с закрытыми глазами. Умерла? Нет! Я сижу тут, на столе, выпучив глаза. Тогда что это? Это «что-то» начало медленно вращаться, кожа стала прозрачной, мышцы тоже становились прозрачными. Зрелище завораживающее, не самое приятное, но глаза оторвать невозможно. Некоторые области стали красными, некоторые желтыми, остальное бледно-прозрачное. Я поняла. Красные – это мои проблемы, вон моя опухоль, а вон камни… Меня просканировали, пока я была в отключке. Вот это технология.

– Это компьютерная томография, – заботливо пояснил уже знакомый голос. – Красное – то, что нуждается в лечении. Ложитесь и лежите спокойно.

Что это КТ, я сама уже поняла, но такое отображение… Неожиданно из панели сверху, как змея, начал спускаться очень тонкий металлический шланг с иглой на конце. Я продолжала рассматривать «себя», хотя видела, что он ползет ко мне. Я решила, что сопротивляться бесполезно, и приготовилась к боли, но ее не последовало. Шланг был тонкий и гибкий, проколов живот, он пополз внутрь меня. Видимо, препарат еще действовал, я всё понимала, но была сильно заторможена. В любое другое время я бы попыталась увернуться или отмахнуться, но тут я спокойно смотрела на эту процедуру, практически ничего не ощущая. Шланг полз к опухоли.