Извас Фрай - Мы остаёмся жить

Гелион – стал одним из первых моих окон в понимание природы. Он любил повторять, когда мы вместе с ним гуляли по городу и его окрестностям:

– Философия – это наука о человеческой мысли и познании.

– И что это значит?!

– Посмотри вокруг: что ты видишь?

Изо всех сил я старался увидеть больше, но заметить мог только одно:

– Природу. Пейзаж.

– Ты видишь пейзаж в целом, а так же мелкие его детали. Он прекрасен. Мы любуемся природой каждый день. Приносим свои молитвы богам каждый день. Но мы совсем не понимаем, почему она такая, какой мы её видим. Мы не знаем из чего состоит наша жизнь и наш мир. Философы говорят, что человек проживает одновременно две жизни: внутри и снаружи себя. Эти две жизни связаны, так как всё сделано из одного материала. Понять из какого – значит понять обе стороны жизни.

Затем, он начинал снова:

– Философия задаёт лишь два вопроса: как и почему? И пытаясь получить на них ответы – мир вокруг нас становится всё более ясным и понятным. Философы говорят, что ни на один вопрос нельзя ответить полностью, а иногда не удаётся даже приблизиться к ответу. Но именно по пути к нему происходит всё самое невероятное и удивительное, что только есть в этой жизни – что только может произойти с человеком.

Он мог начать говорить с любого места, переставлять слова местами или декларировать речь задом наперёд – смысл в ней для меня не изменился бы. Не вспомню даже, сколько лет понадобилось мне, чтобы эти слова обрели хоть какой-нибудь смысл для меня – и то лишь тогда, когда я пришел к нему своим путём. Главное в нём – вовремя остановиться. Путь познания ведёт в пустоту, из которой уже не выбраться, один раз оказавшись там.

– В этом мире, – сказал Гелион, – ничего нового уже нельзя открыть. Наша Земля – стара. И все достижения учёных – лишь объяснения достижений наших предков. А потому, мой друг, мы живём во время, когда человечество уже получило все знания, которых только могло достичь.

Так говорил Гелион три тысячи лет назад.

Мы жили спокойной и насыщенной жизнью: много работали, много проводили времени друг с другом – нам было о чём поговорить. Так проходили годы, пока мы становились всё взрослее и взрослее до тех пор, пока нас уже можно было назвать мужчинами. И своё будущее мы видели хоть и как в тумане, несмотря на предсказания оракула – но сквозь мглу неведения, до наших глаз пробивались светлые лучи. Мы стали бесстрашными.

Прошло столько времён – все те моменты слились воедино. Годы кажутся мне теперь за секунды. Они пролетали быстрее, чем садилось солнце на горизонте. И ещё быстрее – в один момент всему был положен конец.

Мы думали, что это будет простая прогулка – сотни или тысячи таких мы уже проходили и всё всегда заканчивалось гладко. Но тот раз – перечеркнул все предыдущие и определил мою судьбу на многие столетия вперёд.

С первого взгляда место, к которому мы пришли, казалось самой обыкновенное норой. Может, такой она и была. Но когда мы пришли – для Гелиона, а значит и для меня, она перестала быть таковой. Ему хотелось проверить, чья это была нора. Я к тому времени видел их уже достаточно, чтобы с первого взгляда сказать, что она была змеиной.

Он осмотрел землю вокруг этого отверстия, которое уходило не вглубь, а как бы под подушку почвы. Гелион долго ходил вокруг неё, явно мучаясь вопросом, произнести вслух который он либо не мог решиться, либо просто не хотел.

Пока он занимался не пойми чем, я сел на землю и стал подбрасывать камни, чтобы поймать их в воздухе – я готов был сделать что угодно, лишь бы убить время, пока мой друг убивает себя всякими бредовыми идеями в голове. Я знал, что скорее всего, Гелион скажет мне засунуть руку в нору, чтобы проверить свою теорию. Я же – просто не смогу ему отказать. В те времена: я вообще не умел говорить «нет» и потому часто страдал. И кого ещё я мог винить в этом, кроме самого себя?!

Я думал: сколько же времени ему понадобится, чтобы подойти и спросить меня. Я смотрел на него деланно равнодушными глазами и не мог не заметить, как он всячески старается не поворачиваться в мою сторону.

Наконец, он не вытерпел этого внутреннего одиночества и подошел ко мне.

– Итак, по всему видно, что это кроличья нора.

Раз он так говорит – значит, нора точно змеиная. Хоть мы и были лучшими друзьями – с ним лучше всегда быть начеку.

– Если нам повезёт, то мы сможем поймать кролика в его собственной норе – разве не отлично?!

– Может быть.