Александр Гребенников - Пояс жизни. Трилогия (СИ)

— Мама, мама, просыпайся! — прошептала она, расталкивая Изу. — Елисавета, похоже ушла в город.

Иза тут же вскочила на ноги, рискуя разбить голову о низкий свод пещеры.

— Сумасшедшая! — Только и сорвалось с ее губ.

— Мама, оставайся с ребенком, а я пойду за ней.

Иза утвердительно кивнула в знак согласия. Дита, подхватив свою сумку, выскочила из пещеры, и помчалась к городу. Подойдя к дому она услышала душераздирающий плач Елисаветы, и тогда все поняла. Дита вошла в приоткрытую дверь, и, увидев Елисавету, лежащую над мертвым телом Захарии, в знак сочувствия, коснулась ее головы. Женщина подняла глаза, и сквозь рыдания запричитала:

— Почему, почему он не послушал тебя? Почему не ушел вместе с нами? Как мне теперь жить?

Дита опустилась на колени, и обняв Елисавету, сказала:

— Ты должна жить. У тебя сын, и только ты сможешь позаботиться о нем и воспитать достойным памяти отца человеком.

Елисавета забилась в объятиях Диты. Странный хрип вместо слов вырвался у нее изо рта. Женщина вся обмякла, с жадностью хватая воздух, словно задыхалась. Потом она, как-то вся съежилась, прижав руки к груди, и упала ничком на мужа. Глаза ее помутнели, и только два слова смогла произнести она:

— Позаботься о сыне…

Это были ее последние слова. Дита растерянно смотрела на мертвую женщину, не сумевшую пережить утрату мужа, и скрежетала зубами от бессильной злобы на самою себя, от того, что бессильна хоть чем-нибудь помочь Елисавете.

Крики Елисаветы разбудили соседей. Оставив ее и Захария на их попечение, Дита вышла из дому и побрела прочь.

С тех пор, как Николай впервые появился в доме Мельхиора, он стал довольно частым гостем здесь. Всякий раз, когда ему удавалось покинуть дворец, он, под тем или иным предлогом, появлялся в гостиной Мельхиора. Николай даже и не пытался скрывать, что основной причиной, по которой он приходил сюда, была Иза, поразившая его своей красотой. Иза прекрасно это понимала, но даже не пыталась каким бы то ни было образом намекнуть Николаю о неуместности его ухаживаний. Напротив, она всячески поощряла эти визиты со свойственным ей кокетством. Иза действительно получала удовольствие от общения с этим незаурядным человеком. С одной стороны из-за скуки, с другой стороны из-за того, что у нее появилась возможность быть постоянно в курсе всего происходящего в кулуарах Иудейской власти. Нужно было отдать должное, Николай оказался весьма приятным собеседником. Человек этот свободно говорил на нескольких языках, был знаком с произведениями великих поэтов своего времени, и трудами философов. Другими словами, время, проведенное в обществе Николая, Иза не считала потраченным бесполезно. В ходе длительных бесед, она, как бы невзначай, задавала вопросы, касающиеся ближайших дел, намеченных Иродом и его окружением. Во многом эта информация не представляла для Изы ни малейшего интереса, но вместе с тем, во всем этом ворохе указов, эдиктов, и дворцовых интриг, она находила важные сведения о готовящейся переписи населения, и настроениях, царивших по этому поводу среди царедворцев.

Вот и в этот раз, на поставленный, как бы между прочим, вопрос о переписи, Николай сообщил совершенно неожиданную информацию. По его словам, в этот раз, Ирод намеревался провести не просто подушевой учет населения, а систематизировать его по клановой принадлежности. Как известно, в Иудее все население делилось на так называемые колена, родоначальником каждого из которых был тот или иной персонаж. Чтобы учесть приверженцев того или иного клана, Ирод придумал, ни много, ни мало, собрать всех их представителей для переписи в своих родовых городах, то есть там, где когда-то родился основатель клана. Это известие вызвало у Изы заметное беспокойство. Ведь, по сути, это означало, что проживающие сейчас в Назарете Мария и Иосиф, должны были проделать довольно трудный, более чем стопятидесятикилометровый путь из Назарета в Вифлеем, в котором, по преданию, родился основатель их родового клана, Давид. Учитывая тот фактор, что Мария находилась на последнем месяце беременности, эта новость не могла не вызвать у Изы некоторой тревоги за нее и ее будущего ребенка. Она представила, что могло бы произойти, если бы роды начались посреди пустыни, где не оказалось бы никого, кто мог бы оказать девочке необходимую ей помощь, и внутренне содрогнулась от подобной перспективы. В этой связи, Иза решила поделиться своими опасениями с единомышленниками, а для себя лично приняла решение сопровождать Марию в этом путешествии, несмотря на запреты Иосифа, чего бы ей это ни стоило.