Валерий Железнов - Пусть приснится Земля

– Ну, знаешь, это…

– Подожди возражать дружище, лучше послушай что я тебе скажу. У нас сейчас 134 тысячи, а у Кутузова более 140. Этот русский фельдмаршал опытный полководец и он расположил свои войска весьма хитроумно. Он сильно ослабил свой левый фланг, то есть армию Багратиона, и Император заметив это, нацелил туда всю громаду наших сил. В этом и скрыт, по моему, замысел русского командующего. Он постепенно, по мере усиления наших атак на левом фланге, будет снимать войска с других направлений, и перебрасывать их на подкрепление. Конечно, идя ускоренным шагом, дивизии придут на позиции усталыми, но они будут обороняться, неся меньшие потери, чем мы.

– Ты так говоришь, будто уверен в этом.

– На его месте я бы сделал именно так.

– Ха, но ты не командуешь армией, у тебя под командой нет даже полка.

– О да, в этом ты прав, старина. Я всего лишь лейтенант. И тем не менее, что бы воспрепятствовать такой переброске войск противника, нужно уже первую атаку начать на пределе возможности, без резервов. И начать необходимо рано утром, на рассвете, как только артиллерия сможет вести прицельный огонь. А так же атаки всех остальных пунктов русских укреплений необходимо начинать одновременно, доведя концентрацию сил на узлах боя до максимальной величины.

– Например?

– Пожалуйста, смотри – Клод взял прутик, и расчистив перед собой землю от золы, быстро набросал план расположения войск – вот, на деревню Бородино нужно бросить все 30 тысяч, что окажутся под рукой у вице-короля. И бить не в лоб, а с флангов. Окружив кавалерийскими дивизиями позиции русских полков. Но начать нужно с артиллерийского удара, и бить пока наши не подойдут к их позициям. Тремя пехотными дивизиями атаковать противника по фронту. И тогда за полчаса слабое русское прикрытие на берегу Колачи будет сметено и уничтожено. В результате такой молниеносной атаки русские просто не успеют подогнать резервы к Бородино. Минут 20 только уйдёт на посылку нарочных с донесениями и приказаниями, на размышления командующего и так далее. Тем более, связанные атаками других пунктов, они не сразу поймут куда же важнее бросить резервы.

– Ну а ещё?

– Хорошо. На центр я бы направил весь корпус Даву и весь гвардейский корпус, придав им 5 тысяч кавалерии Нансути и доведя численность орудий до 230-и.

– Какая мощь!

– Да, это более 60-и тысяч отборных войск. Они общей атакой за час уничтожат все русские войска на этом центральном направлении.

– Здорово!

– Ты понимаешь, Жуан, в 5 часов 40 минут на узком участке фронта в половину лье мы бросаем в бой более 80-ти тысяч солдат при 340-ка орудиях. Этот сверхкорпус лучших сил армии уничтожит любого врага, кто бы перед ним ни стоял.

– А дальше, дальше, Клод?

– Дальше ещё интереснее!

Офицеры распалились. Молодые головы пьянила русская настойка и фантастическая мысль закончить битву до полудня и тем самым выиграть компанию, положить конец этой ужасной и самой кровопролитной войне.

– Отлично Клод, это здорово, просто гениально! – Жуан был в восхищении.

– Да господа, это очень интересная мысль, но согласитесь, очень рискованная.

Офицеры резко обернулись на твёрдый спокойный, с повелительным оттенком голос, и тут же вскочили на ноги. Перед растерянными офицерами стоял сам Император Франции. Он смотрел в их лица спокойно и внимательно. Казалось он ещё продолжает прислушиваться к смелым идеям вольтижёра.

– Ваше императорское величество, мы с другом всего лишь мысленно хотели представить возможные варианты сражения, если Вы изволите его дать – медленно произнёс, собравшись с мыслями, Жуан, у которого лёгкий хмель быстро улетучился из головы.

– Ну разумеется, господа, и заранее распределили все силы моей армии. Впрочем, мне нравится, что и младшие офицеры моей армии могут мыслить не ординарно. Ваша идея лейтенант любопытна, но весьма опасна – Наполеон обернулся к сопровождавшим его офицерам и продолжил – а впрочем самые безрассудные решения порой приносили самые поразительные результаты. Что же касается резервов, то довольно давно я пришёл к выводу о том, что чрезмерная забота о резервах и тыле сковывает полководца. Пример такой скованности, при известной степени наблюдательности вы можете обнаружить у Антония или у австрийского эрцгерцога. Но я не только главнокомандующий, я ещё и Император Франции. Ответственность лежащая на мне, не позволяет мне поступать безрассудно – он снова обернулся к молодым офицерам и закончил – Всё господа, прощайте, и будьте завтра мужественны и пылки как настоящие воины и истинные французы.